Невероятная история одного портрета

«Мой близкий товарищ Виталий Леонтьевич Яковлев - уроженец Смоленской области. В 1939 году нас призвали в армию в разное время и в разные части. Виталий был рядовым красноармейцем - почтальоном в 31-м автобате… Как почтальон, он ежедневно бывал в городе и часто рассказывал нам про все новости, что говорят в Бресте. Виталий хорошо играл на мандолине и рисовал, в школе преподавал рисование. И однажды он пообещал написать мой портрет. Мне пришлось от солдатской простыни оторвать кусок материи и передать ему для портрета. Обратите внимание, на портрете надпись, сделанная его рукой: «21.5.1941 г., г. Брест». Ровно месяц до начала войны. Нарисованный портрет я отослал своей матери в Смоленскую область… Мама его получила, а через несколько дней началась война. Деревня была оккупирована немцами. Мать забрала мою младшую сестру и брата, сняла со стены портрет, свернула его, обвязала в фартуке вокруг себя и убежала в лес. А через два-три часа фашисты начали жечь деревню. Сожгли все жилье и нежилые постройки.

В 1944 году я имел возможность с фронта на несколько дней приехать домой к матери. Нашел их в сожженной деревне в землянке, где размещались несколько семей. Так мать и рассказала, как укрывалась от немцев и прятала портрет».

А еще Анатолий Андреенков интересовался, не известна ли судьба его однополчанина, автора портрета. Сотрудники музея ответили «РП», что Виталий Яковлев умер в немецком плену в 1941 году. Анатолий Егорович пережил своего однополчанина на 68 лет…

Через некоторое время после того, как эта история появилась на страницах «Рабочего пути», в редакции раздался телефонный звонок.

- Здравствуйте! - приятным басом прозвучало на другом конце провода. - Меня зовут Анатолий Егорович Андреенков.

У меня похолодели пальцы. Я четко знала, что защитника Брестской крепости нет в живых.

- Не пугайтесь. Тот самый Анатолий Егорович, про которого вы пишете, - мой родной брат. Вообще-то изначально его звали Василий, под этим именем его и крестили. Но во время войны он почему-то сменил имя. Когда я его расспрашивал о причинах, он только улыбался: «Взял твое имя, потому что очень люблю тебя!»

Накануне Дня Победы я зашла к смолянам Анатолию Егоровичу и его жене Елене Александровне Андреенко (буква «в» в фамилии со временем потерялась в документах) в гости - пить чай и слушать подробности этой невероятной истории.

- Мой старший брат ушел в армию еще в 1939 году. Через два года должен был прийти домой, но этого не случилось, - вспоминает Анатолий Егорович. - 22 июня 1941 года он стоял часовым на посту, охранял склад горючесмазочных материалов. И тут - война. Все кругом гремит, рвется, склад горит… Четыре дня он и его боевые товарищи сражались с врагом в Бресте, а потом отступили в Бобруйск. Бои были ожесточенными: у одного только Анатолия-Василия было 28 ранений! Его спас старик. Он переправил раненого через Березину на лодке, затем его погрузили в санитарную машину. После лечения в Саратове он продолжил свой боевой путь: сражался в Сталинграде, Крыму, Кенигсберге. После войны продолжал служить, а однажды вернулся в Бобруйск и нашел того самого старика, спасшего ему жизнь. Они дружили до самой его смерти. Увы, уже ни старика, ни моего брата нет в живых…

Когда немцы сожгли в 1943 году его родную деревню, Анатолий Егорович был совсем маленький. Но то, как это происходило, он помнит очень хорошо.

- Матери говорили, чтобы она сняла со стены портрет старшего сына, пока фашисты в деревне. Ведь за это можно было жестоко расплатиться! Она наотрез отказалась. Помню, немцы приходят в хату и давай портрет разглядывать, пальцем в него тыкать: «Коммунист?» Мать головой мотает: «Нет, не коммунист!» И они нас не тронули… Потом пришла пора уходить в лес. Я почему-то схватил подушку, а мать завернула в фартук портрет брата и взяла лепешку с картофелиной - чтобы мы в лесу ноги не протянули. Вернулись через десять дней - как только освободили район. Когда вышли из лесу, обомлели: ни одного из 250 домов не было - все сожгли фашисты. Сложное время продолжалось: мать ходила по окрестным деревням и просила милостыню. Так что каковы на вкус лебеда и крапива, очень хорошо знаю. Долгое время жили в сарае, и я ходил в школу за восемь километров. Сначала босиком, потом в лаптях. Сейчас место, где была моя деревня, находится на территории Тверской области. Добраться до нее не представляется возможным - вокруг теперь шумят непролазные леса.