«Дело жизни пенсионера Шашкова». Как смолянин обустраивает Поле памяти в поселке

Время к вечеру, солнце - к закату. Пора возвращаться в Смоленск. Грунтовка от крайних домов поселка, где во время войны был фашистский концлагерь, до сорокакилометрового асфальтированного притока трассы Москва - Минск хороша настолько, что позволяет даже прилично разогнаться. Да и вообще в поселке Холм-Жирковский не забуксуешь ни в центре, ни на окраине.

Видно, что все 36 улиц районной столицы регулярно получают свою толику внимания и выглядят весьма ухоженными. У Поля памяти прощаемся с Валерием Петровичем, который просит про него не писать... Интересно, как он себе это представляет? Ведь пока пенсионер Шашков окончательно не понял, что не сможет не работать на поселок, в котором долго трудился мэром, в Холм-Жирковском не было многого из того, чем сегодня гордится район. Удивительно, сколько смог сделать один человек, для которого увековечение памяти солдат, ценой своих жизней освободивших его малую родину, стало смыслом жизни!

Холм на холме

Нет ничего необычного в том, что наши предки всегда выбирали для своих домов места повыше. Так на самой высокой в округе горе родилась деревня Холм. Официально о ней впервые упоминается в 1708 году, в связи со строительством деревянной церкви. Но сама-то деревня, конечно, старше. Позже она выросла в село, и к немудреному названию добавилась фамилия местного помещика Жиркова. И стал поселок Холм-Жирковский.

После революции 1917 года, на волне отреченья от старого мира, название снова сократили до Холма, чтобы не прославлять буржуйский род, но в 1929-м, когда выяснилось, что недалеко, в Тверской губернии, есть деревня с таким же названием, смоленскому Холму оставили прежнее, двойное дворянское, имя.

Но это уже - преданья старины глубокой. А сейчас, вот уж лет 30, этот маленький райцентр существует в режиме выживания - привычно, небогато, неторопливо. У местного «Магнита» (куда ж без него?) население с машины затаривается живыми курами. Свое хозяйство здесь почти у каждого. Поэтому, если кто-то едет по делам на мотоблоке, то этим тут никого не удивишь. Зато каждый приезжий обязательно обратит внимание на немолодые, но добротно ухоженные дома с вязью резных наличников на окнах. Такое и в старину-то нечасто встречалось.

И уж никак не обойдешь вниманием хорошо сохранившийся дом семейства графов Уваровых, в котором ныне размещается местная больница. Правда, от придомового парка почти ничего не осталось, но его контуры хорошо видны и до сих пор.

Наплаканная земля

Октябрь накатил на холм-жирковскую округу золотой вал припозднившегося бабьего лета - 75-го с 1943 года, когда жизнь на этой земле стала нарождаться вновь. Местные пацаны военного поколения хорошо помнят, как от немцев и след не остыл, а их матери да не угнанные в Германию старики уже в октябре 1943-го собрали все сохранившиеся конные плуги, по нескольку человек впрягались в них и поднимали зябь. Весной надо было сеять. Неизвестно что, но сеять…

А босые мальчишки бегали по пахоте и соревновались, кто больше соберет патронов, гранат, оружия… Взрывчаткой глушили рыбу, с трофейными стволами ходили на охоту. Надо было как-то выживать. С тех пор много бабьих лет прошло, но главное для всех холмжирковцев поле быльем не поросло.

То самое, где в 1941-м фашисты впервые почувствовали, что значит воевать с русскими, на котором после боя остались гореть и коптить небо 59 немецких танков. Оно раскинулось прямо возле въезда в поселок, и Поле памяти находится как раз на его окраине.

Валерий Петрович Шашков всегда рад людям, которые не минуют равнодушно это место. Он и сам по нескольку раз в день приезжает сюда - проверить, все ли в порядке, выполняются ли намеченные на день работы, а то и берется за лопату или косу. Это нормально, ведь Поле памяти - его детище, от задумки до воплощения.

Вместе молча подходим к стене с застывшими в металле солдатами. Это памятник героям 13-й Ростокинской дивизии народного ополчения Москвы, которая полностью погибла здесь в октябре 1941 года, попав под один из главных ударов немцев во время операции «Тайфун». 13 дней дивизия сдерживала натиск врага. На красных кирпичах золотыми буками написаны простые слова: «Своей жизнью они защитили Москву». Это действительно так, разгром фашистов под Москвой начался здесь, в боях у Холм-Жирковского, на знаменитом и кровавом Ржевско-Вяземском направлении.

Валерий Петрович рассказывал мне о воевавших здесь дивизиях, о героях-земляках, память которых увековечена коротким строем именных обелисков на боковой аллее. Отдельно говорил про то, как устанавливали на постамент отвоевавшую свое «тридцатьчетверку» и про высаженный родственниками погибших парк, где каждое дерево носит имя солдата, в память о котором оно высажено.

- Я ведь местный, родился здесь, вырос, работал, вот уже и на пенсию вышел… Тут есть дерево в честь моего погибшего на войне отца. И заметьте, в это Поле памяти вложены только деньги, которые собрали сами люди. Ни копейки ни из какого бюджета тут нет. Местная власть помогала нам организационно, выделением земли, техникой. Все понимают, насколько это важно, - с гордостью говорит Валерий Петрович.

- А как же часовня в честь иконы Божьей Матери «Взыскание погибших»?

- Она целиком построена на средства, собранные жителями района и потомками ополченцев 13-й Ростокинской дивизии Москвы. Эти люди часто приезжают сюда, помогают как могут. Дважды в год, весной и осенью, устраиваем большие субботники. Приходит местное население, приезжают родственники павших солдат со всей России. А еще мы хотим поставить памятник трем главным составляющим нашей победы в той войне. Монумент будет олицетворять армию, тружеников тыла и силу духа народа-победителя: каменные жернова, конский плуг и гранитный колос. Все компоненты уже есть, надо только провести подготовительные работы. Сделаем, будет у нас и этот памятник.

Мы идем по молодому парку, читаем имена, выгравированные на табличках под деревьями. И вдруг какой-то встречный человек здоровается с Валерием Петровичем и говорит: «Это очень наплаканная земля. Побыл тут, постоял и чувствую, как слезы горло сжимают».

Скажу по секрету, не он один здесь такое почувствовал. Наверное, только ради этого надо было создать Поле памяти – маленький плацдарм вечной памяти о людях, не вернувшихся с войны.

Ему бы в Москве стоять…

Но бюст работы скульптора Николая Чаплина установлен в Холм-Жирковском, в родных местах адмирала Павла Степановича Нахимова, на центральной площади райцентра. Строго говоря, в деревню Волочек Холм-Жирковского района великий флотоводец приезжал к родственникам, а родился он в сельце Городок Вяземского уезда, оно до наших дней не сохранилось. А место, где оно стояло, теперь на территории Холм-Жирковского района. Тем не менее и местная земля тоже помнит и поступь адмирала, и его отъезд в Санкт-Петербург, после которого на Смоленщину он уже не возвращался.

С Валерием Петровичем подходим к бюсту, который, по его словам, имеет полное портретное сходство с лицом Павла Степановича Нахимова, осматриваем самый настоящий корабельный якорь и отлитые на одном из местных предприятий символические пушки.

Затем идем к огромному дубовому кресту. Его Шашков сделал своими руками и установил на месте, где некогда была церковь. Ведь храма давно нет, а вместе с ним затерялся и склеп, в котором покоятся останки владельцев усадьбы - Уваровых. Зато рядом Валерию Петровичу удалось соорудить Пушкинскую аллею. Какое отношение имел великий поэт к Холм-Жиркам? Бывал ли здесь когда-то?

- Нет, не бывал, но в начале своего творческого пути был очень дружен с графом С. С. Уваровым, который при царе Николае Первом занимал должность министра народного просвещения Российской империи и первым переводил на иностранные языки стихи молодого поэта. Уже потом они разошлись во взглядах на политику, на творчество и стали неприятелями. Но бюст Пушкину все же надеюсь поставить, - не теряет оптимизма Шашков.

И, наверное, поставит. Ведь в Холм-Жирковском районе у этого человека есть много единомышленников. И таких, кто готов с лопатами и граблями выйти на субботник по уборке Поля памяти, и никогда не отказывающих в материальной поддержке на хорошие дела, и всегда готовых помочь Валерию Петровичу, если вдруг ему потребуется властная рука.