Над рейхстагом - как в аду

Демидовский электрик Михаил Тарусов за свой счет решил установить памятный камень с мемориальной доской в 15 км от Демидова на месте гибели Героя Советского Союза Михаила Егорова.

Объясняет свои действия отец четверых детей довольно просто: «Память уходит, и школьники в скором времени уже могут и не вспомнить, а кто такой Михаил Егоров?» Поэтому еще одно памятное место, посвященное этому легендарному человеку, лишним уж точно не будет. Камень поставят у дороги, на месте унесшей его жизнь автокатастрофы (20 июня 1975 года), и все желающие смогут там остановиться и отдать дань уважения этому удивительному человеку».

Михаил Николаевич уже присмотрел постамент - большущий камень между деревнями Кашкурино и Жичицы…

Казалось бы, каждый смоленский школьник сегодня знает имя своего знаменитого земляка Михаила Егорова, который вместе с лейтенантом Берестом и сержантом Кантария ночью 30 апреля 1945 года первым водрузил Знамя Победы на здание рейхстага.

…Стягов Победы было несколько. На штурм рейхстага шли девять дивизий, и в каждой из подручных средств было сооружено алое полотнище на древке.

«Стеклянный купол рейхстага светился от взрывов, - рассказывал А.П. Берест своей дочери. - Крыша железная гудела как орган. Сверху видно было: весь Берлин горел. Я теперь точно знаю, как оно в аду. Если тебе скажут, что страшно не было, не верь».

СКАЗАНО

Вот как описывает это событие сам Егоров: «Страшно было, темень вокруг, небо в сплошных разрывах, пули жужжат, осколки то и дело грохают по крыше рейхстага, а мы поднимаемся все выше, выше. Знамя грудью прикрываем. Древко его уже пробито пулями. Потом пуля мне штанину прошила. Я замер, Мелитон вскрикнул: «Ранен?» «Нет, брюки продырявила, - отвечаю. - Вперед, друг!» Лезем дальше по крутой боковине купола, режем о разбитые стекла руки в кровь. Наконец и макушка купола. Находим железную трубку, быстро вставляем в нее Знамя, привязываем ремнем, чтоб крепче держалось. Ведь Знамя-то державное, советское. В нижних этажах рейхстага еще шел бой. Докладываем капитану Неустроеву: «Боевое задание выполнено, Знамя Победы над рейхстагом установлено!» Через полчаса они включились в кипящий бой. На память о подъеме на стеклянный купол рейхстага на ладонях у них на всю жизнь остались многочисленные шрамы и рубцы.

Не призовете в армию, взорву гранату!

Егоров Михаил Алексеевич родился 5 мая 1923 года в деревне Ермошенки Руднянского района Смоленской области в крестьянской семье. Начальное образование получил в местной школе, работал в колхозе пастухом. Во время оккупации Смоленской области немецко-фашистскими войсками вступил в партизанский отряд. Когда партизаны, пройдя Белоруссию и Литву, соединились с частями Красной Армии, Михаил уже был награжден орденами Красной Звезды, Славы III степени и медалью «Партизану Отечественной войны» I степени. В июне 1944 года партизанский полк Садчикова соединился с частями наступающей Красной Армии.

Михаил Егоров, провоевавший в партизанском отряде без единой царапины, в одном из первых боев был ранен в плечо и отправлен в госпиталь. Осенью 1944 года медицинская комиссия признала М.А. Егорова непригодным к воинской службе, и он возвратился в родную деревню Ермошенки. Его избрали руководителем местного колхоза. Однако Егоров продолжал рваться на фронт. Местный военком неоднократно отказывал ему в призыве, ссылаясь на решение медкомиссии. Однажды Михаил Егоров явился к нему на прием с разряженной ручной гранатой и под угрозой того, что взорвет ее, заставил выписать повестку о призыве в Красную Армию.

В декабре 1944 года Михаил Егоров попал служить в 756-й стрелковый полк 150-й Идрицкой стрелковой дивизии 3-й Ударной армии 1-го Белорусского фронта. Свое почетное наименование дивизия получила за массовый героизм ее воинов, проявленный при освобождении города Идрица Псковской области. Егорову присвоили воинское звание сержанта и назначили командиром отделения разведчиков. Он ходил в разведку по захвату «языков», выявлял расположение частей и огневых точек противника, его готовность к отражению наступления советских войск. Вместе с частями дивизии сержант М.А. Егоров освобождал Польшу, форсировал Вислу и Одер. За эти бои он был награжден орденом Отечественной войны II степени.

Про «Валенки», лошадь Пржевальского и собак в ульях

А вот что рассказала корреспонденту «РП» Ирина Дорожкина, младшая дочь М.А. Егорова.

- Ирина Михайловна, а это правда, что в тот роковой день (в день своей гибели - 20 июня 1975 г.) Михаил Алексеевич ехал от сестры?

- Да, на своей «Волге», и его попросили подвезти какого-то человека - рядом как раз была деревня Кашкурино. Отец сидел за рулем и не смог разминуться с идущей на большой скорости фурой, груженной огурцами. На демидовской дороге слишком много глухих поворотов…

- Что вы помните об отце?

- Когда он разбился, мне шел всего шестой год… Поэтому могу поделиться лишь своими детскими воспоминаниями: как он брал меня на свою работу - на Руднянский консервный комбинат. Тогда там как раз начали выпускать сгущенку для космонавтов - в тюбиках. Мне она очень нравилась, а еще я с удовольствием лакомилась пломбиром - настоящим и вкусным-превкусным. На транспортной ленте мимо меня проезжали стаканчики с мороженым, и я могла выбирать любой. Помню, как гуляли с папой в парке, а еще то, что он всегда много работал. Ведь хозяйство, несмотря на то что папа был Героем Советского Союза, у нас было большое. Свиньи, куры, утки, штук сорок клеток с кроликами…

- А корова?

- Коровы не было, но молоко мы брали у деревенских родственников.

- Когда вы проводите экскурсии и рассказываете детям о своем отце, бывают какие-то неожиданные вопросы?

- У нас в музее весит фотография, где мой дед стоит с обычным жеребенком в руках, а современные продвинутые дети интересуются: а не лошадь ли это Пржевальского? Есть и еще одна памятная фотография - старого деревенского дома, который окружают пчелиные ульи. И что вы думаете, юные экскурсанты как-то раз у меня на полном серьезе спросили: а почему у вашей семьи было так много собак? А чуть позже выяснилось, что пчелиные домики они приняли за собачьи будки…

- Ирина Михайловна, у вас есть любимый экспонат в музее, посвященный вашему отцу?

- Конечно, его гармонь, на которой он мастерски исполнял свои любимые «Валенки».

- Вы, наверное, тоже можете взять в руки гармонь?

- Взять-то могу, но сыграть ничего не сумею, поскольку закончила музыкальную школу по классу фортепиано. Но у меня для этого есть наши молодцы-ветераны, дай бог им здоровья, которые с папиной гармонью на ты. Приходят в музей в праздничные дни – и начинают радовать и себя, и меня песнями военной поры.