Тюремная романтика, или Почему смоленский СИЗО напоминает «Дом-2»

«Рабочий» день корреспондента «РП» в тюрьме прошел без ЧП. С обязанностями надзирателя я справилась. Эксперимент со сменой профессии можно считать удавшимся. Герои, точнее, героини этого репортажа делятся на две категории: те, кто, отбывает здесь наказание, и те, кто годами работает за колючей проволокой. К последним примкнула и я. Правда, всего на один день…

Про разные носки на ногах

Просьба о временном зачислении на службу надзирателем никаких возражений у руководства УФСИН не вызвала. Мне выдали форму и отправили на инструктаж. В семь утра пришлось выслушать мини-лекцию о... суицидах. По словам начальника психологической лаборатории Марины Крупенькиной, СИЗО - место, где нужно очень внимательно присматриваться к окружающим тебя людям (это касается и спецконтингента и коллег). «Даже разные носки должны вас насторожить», - настраивала меня на работу Марина.

«И не забывайте при общении с заключенными включать видеорегистратор», - напомнил заместитель начальника изолятора Владимир Денисов. – Особенно бдительными надо быть с теми, кто содержится в спецблоке». (Сейчас в СИЗО ждет приговора стрелок, убивший двух человек у торгового центра «Юнона» в начале октября. И хотя здесь его характеризуют как спокойного человека, на прогулку выводят только в наручниках и в сопровождении кинолога с собакой. - Прим. автора.)

Итак, я приступила к исполнению обязанностей сотрудника дежурной смены. Они показались мне совсем не сложными: ходить туда-сюда по тюремному коридору и следить за порядком в камерах, заглядывая в дверные глазки. Но я переоценила свои силы: тюремная действительность разительно отличалась от моих представлений.

Оказалось, что каждая мелочь здесь продумана. Музыка в коридоре - не для поднятия настроения, а в том числе и для того, чтобы глушить межкамерную связь… Разговаривать с заключенными можно только коротко и по делу: «Никаких историй не слушай, - вводит меня в курс дела младший инспектор отдела режима Надежда Солдатенкова. - А то они тебе так мозги запудрят, что сначала начнешь им передачи носить, а потом они к тебе домой придут. Жалеть - не наша работа. За 11 лет службы ни от одного из них я не слышала, что он или она в чем-то виноваты».

В ожидании приговора

Как ни старайся, а «загримировать» мотающее свой срок с 1911 года здание «американки» (строили по американскому проекту) под современное невозможно. Его стены перенасыщены устоявшимся вязким тюремным духом. А обязанность сотрудников изолятора - принять человека и обеспечить сносные условия существования.

В место, где стерегут еще не осужденных, но уже заключенных под стражу людей, так просто не попасть. Для начала спросят паспорт. Одновременно через металлические решетчатые двери пропускают не более трех человек. А отдаленный лай собак охраны сразу отбивает какую-либо охоту нарушать пропускной режим.

Первым делом я попала на так называемый просчет: из каждой камеры выводят арестантов и считают. Тем временем их «апартаменты» простукиваются деревянным молотком: нет ли пустот, куда можно спрятать запрещенные предметы, не готовят ли побег. Прежде чем зайти в камеру, вспоминаю суровые строки, почерпнутые из книг о тюремном быте. Но не так все мрачно.

Нары, конечно, остались нарами, глухо прикрученными к полу, но есть тут и изолированный санузел, а не «дырка» в полу, и раковины-тюльпаны, кое-где – даже телевизоры. Принцип «кто не работает, тот не ест» не действует. Кормят всех, причем, по словам самих заключенных, довольно вкусно.

Кстати, наличные арестантам иметь запрещено. Зато у них есть лицевой счет, куда родственники могут перечислить деньги. А еще все ходят в баню. Предусмотрены и прогулки на свежем воздухе. Правда, место для этого - помещение-пенал с проволокой вместо неба.

О детстве, проведенном в пионерлагерях, здесь напоминает комната психологической разгрузки. Со спортом - сложнее: гири под запретом. Приходится наполнять водой пятилитровые баклажки, чтобы качать мышцы. Для краткосрочных свиданий (до 3 часов) есть специальная комната.

Кстати, чтобы увидеть весь этот тюремный микромир, не обязательно по нему ходить. Жизнь заключенных отображается на мониторах в кабинете оператора Ольги Романовой. «Глаза разбегаются, правда?» - улыбается Ольга, приглашая меня сесть на ее рабочее место. Съемочный процесс чем-то напоминает «Дом-2»: арестанты едят, читают, спят - все под прицелом камер. Разница в том, что тут запись ведется не для праздного интереса, а чтобы фиксировать нарушения и конфликты. Увидела, к примеру, Ольга, как заключенный по мобильному телефону разговаривает, сделала снимок и передала руководству. От карцера арестант уже не отвертится. Ужесточение режима ждет и тех, кто в контрольное время - в 22.00 - не лег спать…

Все сотрудники автоматически тоже под присмотром. Согласие на любое «сотрудничество» со спецконтингентом не только лишит их работы, но и станет причиной самому оказаться за решеткой.

«А кто вас сюда звал?!»

- Всего в СИЗО сейчас ждут приговора 1069 арестантов, из них 94 женщины, - рассказывает начальник изолятора Денис Михлик. - 18 представительниц слабого пола работают в отряде хозобслуги. В большинстве своем женщины попадают сюда по «наркотическим» статьям - сбыт, хранение… Есть и молодые, и пенсионерки. Жалуются они, конечно, нам на свою судьбу. А я на такие разговоры всегда отвечаю одинаково: «А кто вас сюда звал?!»

Но женщины остаются женщинами и за колючей проволокой. Их комнаты украшены наклейками-цветочками, на полках расставлена косметика. Быт с жалкими потугами хоть как-то очертить в безликом жилом пространстве «свои» четыре квадратных метра. Здесь все как на «большой земле»: одна ждет рождения ребенка, другая воспитывает в камере малыша. Есть все, кроме свободы. И уйти отсюда можно только по приговору суда. Пока что неизвестно куда - в исправительную колонию-поселение или все-таки на волю.

«В тюрьме мне снится дом и дача»

Марина (имя изменено по этическим соображениям) услышала свой приговор 18 сентября 2014 года: 3,5 года лишения свободы и 1 млн.700 тыс. штрафа. Она осуждена по статье 159 ч.4 (мошенничество, совершенное организованной группой либо в особо крупном размере).

- Я родилась в Воркуте. Моя мама работала учителем русского языка и литературы, папа - инженером-горняком. В 1985-м мы переехали в Смоленск, я получила высшее экономическое образование. В 2010 году устроилась главным бухгалтером и директором в посредническую фирму, обещали зарплату в 30 тыс.рублей. Тогда о несуществующих документах и неэффективных сделках я и понятия не имела. В итоге стала жертвой обстоятельств. Меня признали виновной. Оказавшись здесь, сразу взялась за работу. Теперь я уборщица с зарплатой около 6 тыс. рублей в месяц. В целом здесь неплохо: в отряде хозобслуги есть и душ, и холодильник, и даже микроволновка, обещали организовать кружок вязания. Но… Я так хочу домой. К мужу. Мне снятся наша дача, гладиолусы и розы, которые я выращивала…

Больше женщина говорить не смогла, отвернулась и заплакала…

Спирт вместо майонеза и деньги в зубной пасте

Проблема передачи заключенным запрещенных предметов всегда остается актуальной. Самые ходовые «товары» - деньги, наркотики, алкоголь и мобильные телефоны. На какие только ухищрения не идут родственники арестантов, чтобы передать им какой-нибудь «подарочек»! «Однажды я нашла деньги в зубной пасте», - рассказывает младший инспектор отдела режима Ольга Куценко. За подобную авантюру передающим грозит штраф от 3 тыс. рублей. А вот те, кто пытается передать дурман за решетку, попадают под уголовное преследование.

Не знаю, что мне было сложнее вынести: моральную сторону работы в тюрьме или физическую нагрузку. Все-таки тяжело провести 12 часов на ногах, ни разу не присев (так положено). А на предложение выйти во вторую смену - ночью следующего дня – я ответила решительным отказом. «Чего так? Потом у вас будет два выходных - отоспитесь», - улыбнулись мои коллеги. Но я была непреклонна: и не надо мне 30 тысяч рублей зарплаты в месяц и пенсии в 40 лет…

КРУПНЫМ ПЛАНОМ

Старший прапорщик Надежда Солдатенкова.

Эту молодую женщину арестанты слушаются беспрекословно. «Служба в УФСИНе - наша семейная профессия, - делится Надя. - У меня этой работой и дедушка, и дядя занимались. Я пошла по их стопам. Погоны надела в 2003 году. Не буду отрицать, что командовать умею. Но при этом важно относиться к людям по-человечески. Тогда не будет конфликтов. Флиртуют ли со мной заключенные? Я добилась того, что они видят во мне не женщину, а надзирателя. Эта работа не для романтиков, а для реалистов.

За воротами СИЗО, кстати, думать о делах службы вообще нельзя. Это непросто, но я научилась. За два года до пенсии (смеется)...

Старший прапорщик Ольга Романова.

От слежки за заключенными мои глаза устают всего за несколько минут. Ольга же занимается этим в течение всего дня: «Конечно, глаза устают, но отдохнуть можно 10 минут в час, не более. Еще у нас есть специальные очки для длительной работы за компьютером. В них легче. Но, если честно, в первые месяцы службы не могла смотреть даже телевизор. Сейчас отпустило. Что касается выбора профессии, то у нас семейный подряд: муж тоже инспектор. А моя трехлетняя дочка смотрит на меня в форме и говорит: «И я буду солдатом, как мама».

Старший прапорщик Ольга Куценко.

Ольга работает в СИЗО уже 12 лет. «Предложили - согласилась, - рассказывает девушка. - А почему нет? Супруг тоже здесь трудится. Мы взяли опекунство над девочкой. Сейчас ей 13 лет. Женщине служить в тюрьме нелегко. Но это закаляет характер, развивает бдительность. Где еще, как не здесь, можно найти наркотики в зубной пасте?! У меня на такие вещи нюх. Спайсы, алкоголь, сим-карты, флешки - такие вещи я нахожу моментально. Даже если они спрятаны в батон или пачку масла».