"Уроки настоящей педагогики" А.Е. Кондратенкова. К 100-летию ученого-педагога

В конце декабря уходящего года педагогическая общественность Смоленщины отметит 100-летие известного отечественного ученого-педагога, заслуженного учителя школ РСФСР, заслуженного деятеля науки России, члена-корреспондента АПН СССР, профессора А.Е. Кондратенкова.

Александр Ерофеевич Кондратенков родился 25 декабря 1921 года в деревне Анновке Хиславичского района Смоленской области, в семнадцать лет начал работать учителем Упинской семилетней школы. В дальнейшем до самой своей кончины 8 марта 1992 года, за исключением военного лихолетья, когда он служил в Советской Армии, работал учителем, директором школы, преподавал в педагогическом институте, исследовал проблемы обучения и воспитания, то есть был педагогом-практиком и ученым-педагогом.
Нужно отметить, что первую и широкую известность на Смоленщине Александр Ерофеевич получил, работая директором Кобылкинской средней школы. До 1951 года, когда он начал работать в ней, это была «богом забытая» сельская школа. К концу первого года своей работы новый директор сумел добиться таких изменении в школе, что для подавляющего большинства школьников учение в ней стало делом престижа. Среди выпускников школы стали появляться медалисты, а через два года в двух десятых классах 12 учеников закончили школу с золотыми и серебряными медалями.
О Кобылкинской школе, известной до этого лишь в органах народного образования тем, что в нее не хотели идти работать выпускники пединститута, заговорили как о школе высокой педагогической культуры, a eе директора направили на повышение — заведующим Вяземским гороно. Но как раз в это время, в конце пятидесятых годов, начиналось новое направление в школьном строительстве — создавались школы-интернаты как прообраз учебного заведения нового типа, формирующего личность новой эпохи – коммунистического завтра [3]. На Смоленщине, на окраине города Сафонова была построена крупнейшая в стране комплексная школа-интернат, в которой объединялись детские ясли, детский сад и средняя школа. Директором этой школы-интерната как раз и был назначен А. Е. Кондратенков. Здесь он получил всесоюзную известность: возглавляемый им коллектив учителей и воспитателей добился больших успехов, школа стала одним из лучших в стране учебно-воспита¬тельных заведений подобного типа. За опытом работы в Сафоново ехали из Москвы и Ленинграда, Белоруссии, Украины и других республик СССР. Приезжали и за¬граничные делегации: из Польши, ГДР, Финляндии, Франции. В 1963 году опыт обучения и воспитания детей в Сафоновской школе-интернате изучал советник президента США, профессор Корнелского университета У. Бронхенбреннер. О его пребывании в школе-интернате мы представим материал ниже.
Открывшаяся школа-интернат стала хорошей базой для проведения научных исследований, ее опыт был представлен на ВДНХ СССР, директор награжден Золотой медалью выставки. В 1968 году за активную научно-исследовательскую работу А. Е. Кондратенков был избран членом-корреспондентом АПН СССР, его книга об интернате «Коллектив отвечает за каждого» представлена к премии Президента АПН СССР. За большие успехи в воспитании учащихся, в научной и организаторской деятельности Александр Ерофеевич был награжден медалью «За трудовое отличие» и орденом «Знак почета», указом Президиума Верховного Совета ему было присвоено почет¬ное звание «Заслуженный учитель школы РСФСР».
С 1969 года до последних дней своей жизни А. Е. Кон¬дратенков работал в Смоленском пединституте (ныне Смоленский государственный университет) заве¬дующим кафедрой педагогики, проректором по учебной работе, проректором по научной работе, советником ректората. В институте раскрылись новые грани его таланта — ученого, организатора, пропагандиста науч¬ных идеи и методических достижений. В памяти многих преподавателей нынешнего университета живы впечатления от глубоко продуманных и страстных вы¬ступлений на заседаниях ученого совета о путях совер¬шенствования учебного процесса в вузе, о развитии науки. Как признанному авторитету в обла¬сти проблем и специфики сельской школы ему было поручено координировать исследователь¬скую работу по данной проблематике в масшта¬бах всей страны. К нему обращались за советом и публиковали свои статьи в его сборниках ученые из Башкирии и Дагестана, Горького и Армавира, Сибири, Казахстана, Украины, Белоруссии.
Но все же главным для А. Е. Кондратенкова все эти годы был интерес к личности воспитанника. Через личность воспитанника он видел все остальное, с пози¬ции ученика и воспитанника он оценивал учителя и воспитателя. Эту позицию он отстаивал в педагогических дискуссиях с представителями иностранных делегаций, посещавших Сафоновскую школу-интернат в бытность его директорства.
Как вспоминал сам А.Е. Кондратенков: «За десять лет моей работы директором Сафоновской школы-интерната ее посетили около двадцати больших и малых делегаций из стран Европы. А в 1963 году к нам приезжал гость из Соединенных Штатов Америки — профессор социальной психологии Корнелского универ¬ситета Урия Бронхенбреннер. Ученого интересовала жизнь детей в учреждениях интернатного типа: он был уверен, что воспитание в коллективе, особенно таком, где сотни школьников, нивелирует личность, что коллектив мешает нормально проявляться и развиваться индивидуальным склонностям человека, особенно в юном возрасте».
Нужно заметить, что до приезда в Сафоновскую школу-интернат американский профессор уже интере¬совался повседневной жизнью 445-й московской школы продленного дня, которой в 60-е годы прошлого века руководил известный педагог Э. Г. Костяшкин. Кроме этого несколько раз присутствовал он на разных мероприятиях в школе-интернате № 15 г. Москвы, воспитывавшей до шестисот ребят разного возраста — от семи до восемнадцати лет. Об этом учреждении, благодаря частым публикациям его руково¬дителя, талантливого исследователя Б. Е. Ширвиндта, тогда знала, пожалуй, вся страна. Профессор Бронхенбреннер высоко оценил работу школ Костяшкина и Ширвиндта, но был удивлен большому сосредоточению в 15-м интернате детей, живущих по единому распоряд¬ку. А когда в Академии педагогических наук он узнал, что есть еще более крупное детское учреждение такого типа, а именно — Сафоновский интернат с тысячным на-селением, причем — в возрасте от одного года и до во¬семнадцати лет, то сразу же внес в свой маршрутный лист дополнительный пункт посещения.
Профессор У. Бронхенбреннер гостил у сафоновских детей несколько дней. Он рано утром покидал свой номер в гостинице г. Сафонова и еще до подъема детей преодолевал семикилометровое расстояние до интерната, иногда даже не дожидаясь посланной за ним автома¬шины. Профессор практически неотлучно находился среди де¬тей, в основном, школьников: присутствовал на физза¬рядке, завтракал с детьми за общим столом (так ему больше нравилось), наблюдал за процедурой утренней и вечер¬ней линеек, посещал уроки в разных классах, а после обеда — места прогулок, занятия по самоподготовке, а также работу в секциях и кружках по расписанию вне-классных занятий. Часто он беседовал с группами ре¬бят и с отдельными воспитанниками, включая в круг своих интересов и дошкольников. В гостиницу на отдых его провожали уже после того, как старше¬классники отправлялись спать.
Во время своего пребывания гость из Америки много беседовал (чаще всего — индивидуально) с директором и педагогами интерната. По этому поводу А.Е. Кондратенков написал: «Не могу поручиться за полную искренность всего того, о чем сказал нам уважаемый ученый, наблюдая жизнь в детском городке и беседуя с нами в день своего отъезда. Но нам показалось, что мы ему понравились – и дети, и взрослые, и условия жизни в интернате, и, наверное, многое из ее организации. Да и в самом деле, у нас тогда было, пожалуй, неплохо, что подтверждалось отзывами многочисленных посетителей, в том числе и из-за рубежа. А главное, что давало нам право соглашаться с оценками американского профессора, - так это бодрое настроение наших ребят – и маленьких, и подростков, и старшеклассников. Я и теперь думаю, что лучший критерий деятельности учебного заведения — это самочувствие обучаемых и каждого из сотрудников». Безусловно, это была абсолютная правда, ведь на фоне «политической оттепели» 50 - нач. 60-х годов, педагогического романтизма и макаренковского задора как основы интернатной педагогики А.Е. Кондратенкову и его коллегам удалось в своей педагогической практике сделать так, что единый распорядок дня жизни в интернате не давил своей категоричностью на личные планы воспитанников, не мешал каждому из них жить своей жизнью. К тому же, этому способствовало хорошо поставленное школьное самоуправление с традициями макаренковских колонии им. Горького и коммуны им. Дзержинского, которое действительно выступало (не формально) настоящим организатором жизни ученического коллектива и серьезно считалось с желаниями каждого воспитанника. Неслучайно отмечает М.В. Богуславский, что «у А.С. Макаренко акцент всегда делался на создание воспитательной системы, метода, технологии воспитания Нового человека. И надо признать, такая продуктивная воспитательная система, причем, как многократно было доказано, переносимая на другие воспитательные учреждения, была им успешно разработана и эффективно реализована».
Уезжая из Сафонова, профессор У. Бронхенбреннер заметил, что в интернате, как и в учебных заведениях Костяшкина и Ширвиндта, он увидел многие факты, подтверждающие жизненность идей Макаренко, то есть то, что воспитание в коллек¬тиве – это не только теория, но и довольно широкая практика, дающая в общем неплохие результаты. Далее мы приведем отрывок из разговора А.Е. Кондратенкова с американским гостем, который был опубликован в книге «Педагогика в картинах реальной жизни»: «Дети у вас хорошо живут, - сказал мне на про¬щанье господин Урия Бронхенбреннер. Вы им созда¬ли благоприятные условия для развития. Но вот есть у меня одно такое сомнение, оно меня серьезно беспо¬коит...
Профессор некоторое время помолчал, будто стара¬ясь получше сформулировать свою мысль. Потом спросил: А вы уверены, что не подведете своих воспитан¬ников при выпуске из школы? Не окажутся ли они, вступив в самостоятельную жизнь, обманутыми вами, вернее – той обстановкой, которую вы создали для них в своем интернате?..
Я не понимал, в чем дело. И тогда профессор уточнил: Мне показалось, что ваши питомцы не знают окружающей их жизни. Той жизни, что за воротами ва¬шего детского городка. Ведь там далеко не так благо¬получно, как в интернате. И с материальной точки зре¬ния, и в смысле человеческих взаимоотношений, да и вообще...».
Как позже признался сам А.Е. Кондратенков, он тогда чуть было не растерялся: к та¬ким вопросам он не был готов совершенно. И потребова¬лось некоторое время, чтобы директор смог прийти в себя и вступить в дискуссию. Вскоре его осенило: это как же «не знают жизни», если именно этой самой связью с реальной жизнью пронизан у нас весь учебно-воспитательный процесс! Он пошел, можно сказать, в атаку, почувствовав себя вполне вооруженным необходимыми фактами, чтобы дать отпор столь необычной точке зрения иностранного гостя.
Возражая своему оппоненту, А.Е. Кондратенков отметил, что ведь именно школа-интернат дает молодому поколению подлинно научные знания, которые теснейшим образом свя¬заны с делом преобразования жизни на новых началах создания и утверждения нового общества. Он прочел гостю практически лекцию о принципах советской ди¬дактики, сделав упор на принцип связи теории с практикой во всем ее многообразии; тут же подтвердил формы этой связи многими примерами, взятыми из самых разных учебников школьного курса. Потом перешел к проблемам воспитания, сославшись на такие его принципы, как опять же связь с жизнью, воспитания в труде, в коллективе. В своей аргументации директор отсылал американского профессора в своих дока¬зательствах к недавним наблюдениям уроков в разных классах, детской внеучебной деятельности, напоминал ему о просмотренных им же планах экскурсий детей, начиная с младшего школьного возраста, на заводы, фабрики, в колхозы и совхозы, о планах встреч с тру¬жениками сельского хозяйства, промышленности и строительства. Как написал позже А.Е. Кондратенков, «я говорил, все больше вдохновляясь, вполне уверен¬ный, что профессор из-за океана не сможет теперь настаивать на своем мнении. И он не настаивал. Даже сам, извинившись за некорректность сформулированных ранее вопросов, предложил перейти к другой теме. Лишь заметил, будто между прочим, улыбаясь: Правда, не всегда обилие аргументов непременно доказывает истину или опровергает ее. Но неважно, информация ваша внушительна. Скажу только, что эти вопросы, что вас так разговорили, все же надо иметь в виду, и почаще к ним возвращаться. Тут ведь не все от вас зависит. Впрочем, желаю успеха...».
Время все расставляет по своим местам. Ушла в историю система советского воспитания. Но тот дух макаренковского задора, соединенный с российской ментальностью крестьянской общины с заботой о детях, взаимопомощью и порукой, оставили свой заметный след в истории отечественной интернатной педагогики. Абсолютное большинство выпускников Сафоновской школы-интерната вошли во взрослую жизнь хорошо к ней подготовленными. И в этом немалая заслуга первого директора этой школы А.Е. Кондратенкова.
Подводя итог, можно отметить, что его практическая педагогика была педа¬гогикой диалога, коллективизма, действия, подлинного гуманизма. Она основывалась на традиционной отечест¬венной и мировой гуманистической теории воспитания. И насколько бы мень¬ше выходило из школ детей с иско-верканным представлением о смысле жизни и о сути дел подлинно человеческих, если бы все учителя, воспи¬татели, родители в том числе, следовали простой и в то же время такой сложной идее, служению которой отдал всю свою сознательную жизнь Александр Ерофеевич Кондратенков – идее эмоционально-интеллектуального единения воспитателя и воспитанника при высочайшей ответственности воспитателя за сохранение и развитие индивидуальности воспитанника.