«Сплошной СМЕХов» с... грустинкой

В дни кинофестиваля «Золотой Феникс» в Смоленске прошел творческий вечер Вениамина Смехова. В это сложно поверить – в августе Вениамин Борисович отметил 75! Удивляет и другое: актер, писатель и режиссер  повторил судьбу персонажа из фильма Георгия Юнгвальд-Хилькевича «Д,.Артаньян и три мушкетера». Пять лет назад благородный Атос отечественного кинематографа отказался от звания Народного артиста России. Любовь народа оказалась дороже лицемерных  лавров!
Именно поэтому Смехова как нельзя лучше характеризуют слова футуриста Владимира Маяковского: «Ненавижу всяческую мертвечину, обожаю всяческую жизнь!» Источник этой «всяческой жизни» – в поэзии. Вениамин Борисович читал Пушкина, Маяковского, Твардовского, Межирова, Бродского,  Пригова, Эрдмана… И, конечно же, стихи друга и брата по Таганке – Владимира Высоцкого.
Вечер «Сплошного СМЕХова» прошел с грустинкой…

«Не шутя, Василий Теркин, подружились мы с тобой…»

- Александр Трифонович Твардовский – один из моих любимых поэтов. Помню, как в восьмом классе я завоевал первое место в конкурсе чтецов за лучшее прочтение отрывка из «Василия Теркина». Тогда-то я и… свихнулся – решил податься в актеры. Родители надеялись, что стану нормальным человеком… Не получилось.

Твардовский дорог мне по сей день. Его поэтика не изучена до конца, и я безумно рад, что исследователям наследия Александра Трифоновича только еще предстоит разгадывать пласт за пластом. Почему я считаю поэзию Твардовского современной? Она визуальна! Ты слышишь музыку каждой рифмы, впитываешь спасительный фермент юмора, которым насыщены до предела самые беспощадные и горькие строки солдатского бытия. И только в поэме «Василий Теркин» нигде - ни единого раза! не упоминается фамилии Сталин. Нет ни строчки про власть. Главным героем Твардовского был и есть человек. И – Родина.

Быть может, Твардовскому до сих пор не простили его отрицание идолопоклонничества и солдатскую непреклонность духа? Я считаю, что в России позорно отметили 100-летие поэта, и меня никто в обратном не убедит. Ему от нас ничего не надо. Это он нужен нам…

Забыли. Не помним.

Последний герой

- Однажды, когда я готовил композицию к 30-летию Победы, попросил моих любимых поэтов-фронтовиков Давида Самойлова, Александр Межирова и Бориса Слуцкого составить список лучших строк о войне. Они надиктовали мне эти строки, и вдруг Слуцкий резко прервал запись: «Знаете, Веня, в нашей поэзии есть восемь самых страшных и правдивых строк. Настолько правдивых, что их никогда не напечатает советская цензура».

Вот они:

«Мой товарищ, в смертельной агонии

Не зови понапрасну друзей.

Дай-ка лучше согрею ладони я

Над дымящейся кровью твоей.

Ты не плачь, не стони, ты не маленький,

Ты не ранен, ты просто убит.

Дай на память сниму с тебя валенки.

Нам еще наступать предстоит…».

Каждое слово – в цель. Пронзительная правда, которую поэты познали на пороге смерти. Спустя 40 лет я узнал имя автора стихотворения «Мой товарищ». Оказалось, что Ион Деген (Евгений Евтушенко назвал его восемь строчек гениальными и ошеломляющими по жестокой силе) не погиб и живет в Израиле. Иону Лазаревичу исполнилось 90 лет! Моя жена Галина Аксенова сняла о нем фильм «Последний поэт великой войны. Ион Деген», который в мае транслировался на канале «Культура». Я горд, что мне посчастливилось познакомиться с этим удивительным человеком лично.

В июле 1941 года Деген добровольно ушел на фронт и был зачислен в истребительный батальон, состоявший из учеников девятых-десятых классов. Воюя в составе 130-й стрелковой дивизии, он называл себя «специалистом по убийству фашистов». При выходе из окружения Иона ранило, и лишь по счастливой случайности этот еврейский мальчишка избежал ампутации ноги. В 1942 году при выполнении разведывательного задания Деген получает тяжелейшее ранение, проходит реабилитацию и снова рвется на фронт – после учебки его назначают командиром танка. Ион, получивший за невероятную живучесть прозвище «Счастливчик», возглавляет танковый взвод. За время участия в боевых действиях в составе 2-й отдельной гвардейской танковой бригады экипажем Дегена уничтожено 12 немецких танков (в том числе «Тигр» и восемь «Пантер») и четыре самоходных орудия, не говоря уже о живой силе противника.

«Счастливчик Деген перенес ожоги и был четырежды ранен. Из тела танкиста извлечено двадцать два осколка, не считая пуль. Последнее ранение настигло Иона в январе 1945 года…

Иона Лазаревича дважды представляли к званию Героя Советского Союза. И дважды… отставляли по причине национального вопроса.

Он вышел из госпиталя инвалидом на костылях, сдал экзамены в Черновицкий медицинский институт, стал известным ортопедом-травматологом и защитил докторскую диссертацию.

Ион Деген. Запомните это имя!

Как было написано «Веселое письмо»

- В 1968 году Володя Высоцкий и Валерий Золотухин уехали на съемки фильма Владимира Назарова «Хозяин тайги». Время было неспокойное – в Чехословакии «Пражская весна», зажим гаек в СССР, попытки закрыть Таганку…

В этот нелегкий для творческой интеллигенции год я получил от Володи и Валеры так называемое «Веселое письмо». Обратный адрес корреспонденции: село Выезжий Лог, Манской район, Красноярский край.

Оно написано так, как мы разговаривали в жизни, а жизни мы были большие весельчаки! В дурашливом отчете о съемках (Володя играл бандита, Золотухин – участкового Сережкина) мимоходом названы две великие песни Володи, которые он сочинил в Сибири: «Охота на волков» и «Баньку по белому…».

Письмо, как водится, с неприличными словами (придется их просвистывать – смеется).

Владимир Высоцкий:

«Здравствуй, однако, Венька! Мы тут думали-думали и решили: надо Веньке написать все, как есть, без экивоков и (…) . Золотухин в данный момент возлежит на раскладушке, благодушный и похмельный. А я с завистью гляжу на него и думаю: «Эх, нет среди нас Веньки и баб, а жаль». А ведь Венька в Москве был, красиво там, богато, многолюдно. Но где ни шастал, тебя не встретил. Был на сельхозвыставке, и почему-то там тоже не встретил. Таперя снова тут. Живем мы в хате, построенной на месте сгоревшей тоже хаты. Есть у нас раскладушки, стол и бардак, устроенный тоже Золотухиным. Как истый деревенский житель, он живет себе и в ус не дует. Поплевывает на грязь, на неудобства и (…) . А я умираю. Во дворе у нас живет свинья с выводком, иногда она заходит к Золотухину на огонек и чувствует себя очень уютно. А сортир у нас порос картофелем, туда мы не ходим.

Теперь о творческих планах. Думаем послать всех к (… ), и приехать на сбор труппы, как ни бывало. Только теперь, мы, Венька, по настоящему оценили твой с Любимовым литературный талант, и Любимова с тобой режиссерские качества! Можаев перед вами – (…), Назаров перед вами – (…)!

…У нас утонул один шофер деревенский, и еще один утонул раньше того, который утонул сейчас. Прости за информацию. Снимают меня совсем медленно, Золотухина несколько скорей, но все равно. Каждый день кошки скребут во время каждой съемки. Я написал две хреновых песни, обе при помощи Золотухина. У него бывают иногда проблески здравого смысла, и я эти редкие моменты удачно использую. Эта наша поездка называется «Пропало лето». А еще пропал отдых, настроение и мечты. Хотел я что-нибудь еще скаламбурить, но юмора нет. Пообщаюсь с тобой и напитаюсь. Передаю стило Золотухину…».

Валерий Золотухин:

«Здравствуй, дорогой друг семьи моей Венька! Извини, что так долго не писал – абсолютно нету времени, даже относительного. Меня очень мучит половой вопрос, и никакого самоудовлетворения. Свинья, про которую писал Высоцкий, отказала мне в дружбе, узнав меня ближе. Венька, я прошу тебя, напиши на нее злую эпиграмму и пришли нам телеграмму. Здесь очень красиво: пихты, сосна, лиственницы и (…).

… Высоцкий интересуется событиями во Франции и почему-то в Китае. Дорогой Венька, жить с этим людоедом Высоцким одно мучение: не дает пить, не дает спать, пишет все чего-то (…)! Бабы здесь все, как одна – потомки декабристок. Коня на скаку остановит, в горящую избу войдет, но нраву строгого и не дозволяет… Венька, хочешь медвежатины? Сходи в магазин «Дары природы», и купи….».

Владимир Высоцкий:

«Бумаги, Веничка, нет, потому что вся пошла в дело. Мы тебя обнимаем, цалуем и ждем ответа, как соловей лета. Напиши нам, мы чахнем и сохнем тут без удобств и информации...».

Почувствуйте разницу: поэт и актер в быту и на сцене – это совершенно разные люди!

«Приятно почитать о себе на русском…»

- Говорили, что Иосиф Бродский не любил стихов Высоцкого. Слухов много, и лучше их вообще не слушать: чем выше поднимается человек, тем больше говорят о нем разной нелепицы. Однажды в одной из телевизионных программ я с большим удовольствием посмотрел интервью Бродского, записанное на любительскую камеру. В этом интервью я нашел подтверждение моей догадки, высказанной нобелевским лауреатом, который очень тепло отзывался о поэтическом таланте Владимира Семеновича. Бродский сказал следующее: «Могучий дар Высоцкого и красоту его оригинальной рифмы перекрывает музыкальный аккомпанемент и мощный голос. А жаль - никогда в истории российской поэзии такого поэта не было, и не будет».

Поймите, насколько тяжело жилось Высоцкому – поэту! Даже после его смерти, вплоть до 1988 года, о Владимире Семеновиче запрещали писать и ставить спектакли…

А у меня есть какое-то грустное право рассказывать о жизни Таганки после 1980 года - я по совести взял его на себя. И стал, наверное, единственным человеком, осмелившимся при жизни опубликовать воспоминания о дружбе с Высоцким. Так получилось, что в мае 1980 года питерский журнал «Аврора» напечатал отрывок из моей рукописи под названием «Мои товарищи - артисты». Я вернулся из Польши с гастролей и подарил друзьям - Золотухину, Высоцкому, Демидовой, Славиной, Табакову и Визбору «Аврору» с их литературными портретами. Представляете, как обрадовался Володя!? Для него публикация в советском журнале представляла огромную ценность, независимо от того, что я написал. Фотограф эпохи Валерий Плотников пришел к Владимиру Семеновичу за день до его смерти и увидел на прикроватном столике журнал со своим снимком и литературным портретом в моем исполнении. Спросил: «Скажи честно, тебе понравилось наше с Венькой творчество?» Володя ответил так, как мог ответить только Высоцкий: «Приятно о себе почитать не на латинском шрифте…».

Скажите, разве он мог написать столько замечательных, сильных стихов, будучи алкоголиком и наркоманом?! Да забудьте вы эти мерзкие слухи, лучше читайте поэзию Высоцкого - ясное, чистое и трезвое обращение с русским словом!

В журнале «Аврора» я описал один день, проведенный с Высоцким. Вспоминал, как мы репетировали Маяковского, потом отдыхали. Вечером Таганка давала спектакль «Жизнь Галилея» - на такую отдачу на сцене ни один нормальный человек не способен! А он на одном нерве играл три с половиной (!) часа! Поздно вечером Володя попросил нас убраться восвояси - хотел дописать песню о несчастных сказочных существах. Вот так я стал невольным свидетелем творческого поиска ритма и рваной рифмы бессмертных стихов Высоцкого.

О Бродском

- После концерта в одном из университетов Солт-Лейк-Сити (США) ко мне подошла серьезная с виду дама, профессор русского языка, и призналась: «Знаете, у нас тут на днях был Иосиф Бродский. Когда он начал читать стихи, стало невозможно скучно!..».

Через четыре года Бродский ушел из жизни.

Спустя восемь лет я снова давал творческий в том же университете в Штатах и снова имел беседу с дамой-профессором, поспешившей поделиться восторгом: «Как вы здорово читаете Бродского! Но так как он, все равно никто не умеет… Это была волшебная музыка».

Искренний субъективизм!