Шагин, так тратиться нельзя!

О сражении с Достоевским, обуздании демонов, кнопочках актерского организма, монастырском послушании, своей Великой Отечественной, самом главном в жизни и поездке на Донбасс.

На творческой встрече со смолянами в кинотеатре «Современник» популярный актер театра и кино Антон Шагин читал свои стихи из поэтического сборника «Антоновки». Про тучи с сургучной печатью, про посошок ноябрю и пронзительно-протяжную тишину, а еще про счастье знать, что «воскресенье – не день недели следом за субботой»… Сначала растопил душу слушателей пронзительными поэтическими строчками, а потом предельно откровенными ответами на вопросы, поступавщими из зала. И совсем разволновался, когда пришла записка, слишком смахивающая на признание в любви…

«Союз спасения» станет многосерийным
- Уважаемый Антон, как вы оцениваете роль человека в истории? Я прежде всего имею в виду вашу актерскую роль в фильме о декабристах «Союз спасения».
- Роль человека в истории если не самая главная, то одна из главных. Что касается декабристов и моего участия в фильме «Союз спасения», то я играл в нем декабриста-поэта Кондратия Федоровича Рылеева. Кстати, в конце сентября в онлайн-кинотеатре KION выйдет его продолжение: из полнометражного фильма сделали 8 серий. А все потому, что съемочного материала набралось на 4,5 часа, а в фильм вошло только 2,5 часа. Поэтому приняли решение доснять некоторые сцены и сделать сериал. Это будет масштабная историческая картина. На Первом канале ее очевидно покажут только в следующем году.
Что касается съемок, то это всегда погружение по-настоящему. Актерская профессия заключается в том, чтобы создавать образы, играть характеры, а не переходить из сериала в сериал, просто меняя пиджаки и прекрасно при этом себя чувствуя. Но никого не осуждаю, у каждого свой путь. У меня - создавать образы-характеры, иногда это удается, иногда нет. Но чем задача сложнее, тем для меня интересней. Я не хочу повторяться в ролях, люблю открывать что-то новое. А когда и себя удивляешь, находишь те кнопочки, на которые еще раньше не нажимал на своем актерском организме, тогда и в зрительских сердцах происходит отклик. Во всяком случае, мне так кажется. Новая роль – это всегда вызов, это всегда не просто и безумно интересно.
Что касается участия в съемках в «Союзе спасения», то это было попадание на борт машины времени: съемки проходили в Санкт-Петербурге, в совершенно уникальных интерьерах.
Я зачем-то придумал себе линзы на этот фильм, потому что вычитал у одного из современников Рылеева, что когда Кондратий Федорович попадал на свою любимую тему «Любовь к России», то у него глаза загорались каким-то особенным цветом и светом. Поэтому я предложил режиссеру заклеить мои голубые глазки более темными линзами. Выбрали карие. И что вы думаете? Это было сплошное наказание: каждый день по 12 часов носить эти линзы… Если не знаете, то именно столько длится съемочный день. Мы приезжали в 6 утра и заканчивали только в 6 вечера. Однако режиссер всегда мог попросить остаться еще на часик-полтора, чтобы доснять какую-то сцену. В итоге выходили и все 14 часов. И поскольку раньше линзы я никогда не носил, то измучился страшно.
Но было очень интересное погружение в исторический контекст. Хотя я и не оправдываю либеральные идеи Рылеева. Я читал его письма, в том числе адресованные жене. Особенно поразило его последнее послание, пронизанное болью и смирением перед казнью... Если будет интересно, прочтите обязательно! Я проштудировал и фундаментальный труд Рылеева «Думы» - понял, что подобные строки не мог написать человек, не любивший свою Родину. К слову, эту книгу я купил в Санкт-Петербурге. Зашел накануне съемок в «Букинист» и, о чудо, обнаружил там прижизненный экземпляр «Дум» Рылеева, 1825 года издания. И это настоящее чудо, абсолютно уникальный случай, со мной подобного никогда еще не происходило.
Да, этот книжный раритет оценивался в какую-то просто сумасшедшую сумму, но так как деньги за съемки я уже получил, то понял: теперь можно часть их благополучно потратить. Что я с удовольствием и сделал. Эта книга помогла мне не только поймать на съемках верную интонацию, но и лучше прочувствовать-понять историческую личность Кондратия Рылеева.
- Вы тот актер, которого, единожды увидев, не забудешь никогда. Спасибо, что вы появились в моей жизни.
- Спасибо вам… Правда, мне всегда почему-то неловко, когда люди искренне делятся чем-то вот таким сокровенным… Мне почему-то всегда кажется, что все это не про меня. Я из себя ничего звездного никогда не изображаю. Не хочу казаться лучше, чем есть, на самом деле я не такой белый и пушистый: со своими страстями сражаюсь ежедневно. Поэтому спасибо вам за кредит доверия.

О сражении с Достоевским.
- Какие воспоминания остались о работе с с Владимиром Хотиненко в фильме «Бесы»?
- Сначала объявили, что роль Петра Степановича Верховенского нужно будет сыграть за 44 съемочных дня. Это довольно много, и я подумал: «Ну, и отлично. Распределюсь, все сделаю». Заранее принялся учить слова, потому что текст Достоевского - это очень сложный материал. Он очень сильно заряжен энергетически, и когда ты начинаешь его «присваивать», он начинает над тобой довлеть. И это настоящая борьба. Я не шучу. Ни с одним текстом, ни с одним автором я так не сражался, как с Достоевским. Причем дважды.
В Александринском театре у Валерия Фокина в Санкт-Петербурге я играю игрока – Алексея Ивановича (по роману «Игрок» Ф.М. Достоевского), и Верховенского - в «Бесах», в кино. То есть я дважды с этим текстом сражался-боролся, где-то победил его, а где-то – нет. Потому что это настоящее испытание. Попробуйте выучить какой-нибудь монолог - и поймете, о чем я говорю. Это не шутки. Более того, в тебя начинает проникать червь персонажа, довлеть над тобой…
Я понял, что нужно вышибать клин клином, после съемок я на людей стал как-то нехорошо смотреть. И мне это очень не понравилось, поскольку я пытаюсь ко всем относиться с уважением, в первую очередь, по возможности, с добротой. И я поехал в Оптину пустынь, где прожил трудником 12 дней. В 5 утра - молитва, в 9 - отправляешься на хоздвор, получаешь задание – до полудня работаешь. Потом у тебя перерыв на 2-3 часа, когда ты можешь покемарить, отдохнуть- подремать, что-то почитать. А потом уже нужно готовиться к вечерней службе, которая начинается в половине пятого. И так 12 дней. И что я вам могу сказать? Мозги встали на место уже после первой недели. Замечательный способ. Если кого-то тоже в жизни «накрывает», поезжайте и поживите в монастыре. Я кстати, недавно снова оттуда вернулся, потому что после поездок на Донбасс и различных выступлений – в Мариуполе, Донецке и Воронеже, да и другой навалившейся работы - понял: нужно посетить любимую Оптину пустынь и пожить там неделю. И вернулся оттуда буквально в субботу вечером, вчера повторял стихи, и сегодня я здесь, у вас в Смоленске.
Но вернемся к «Бесам». Сначала сказали про 44 съемочных дня, но в итоге урезали бюджет фильма, и пришлось укладываться в 19 дней. Подобный поворот событий у меня даже в голове не укладывался. И если бы я не готовился заранее, то никогда бы эту роль не одолел. Просто бы не удалось… Если бы я заранее не стал «присваивать», осваивать и седлать этот текст.

Об обуздании своих демонов
- У вас очень ярко получаются роли злодеев. Почему?
- Отрицательных героев играть интересней, потому что они объемнее, противоречивее, и мне, как хулигану, интересно. То, что делаю в фильмах, когда играю злодеев, в жизни себе позволить не могу … Но благодаря таким ролям могу выпустить всех своих демонов, которых каждый день пытаюсь обуздать. Так и получаются злодеи. Положительных персонажей играть тоже интересно - начинаю искать их изъяны. Ведь все мы - живые люди: никто не застрахован от того, что жил-жил, а потом – оп, и споткнулся. Но я стараюсь людей не осуждать, следить в первую очередь за собой. Впрочем, мне интересно играть абсолютно всех персонажей. Я бы никогда не занимался этой профессией, если бы у меня с каждой новой ролью не появлялся азарт. Это всегда творческое путешествие.

Моя Великая Отечественная
- В картине какого бы жанра вы хотели бы сняться? И огромное спасибо, что вы появились в нашей жизни. Спасибо за творчество. Браво!
- Спасибо вам, дорогие, искренне благодарю вас. Меня почему-то никогда не утверждали в военные картины, хотя я пробовался много раз. Предпоследняя картина, в которой я снялся - у Алексея Алексеевича Германа, называется «Воздух», вот там я наконец-то сыграл военного летчика. Это фильм о четырех девчонках-асах, которые в воздухе сражаются с фашистами. У меня роль роль второго плана - летчика, который приходит в их взвод, и влюбляется в одну из летчиц. Но романтики не происходит… Однако не буду раньше времени сдавать сюжет. Фильм, на мой взгляд, получился очень интересный.
У Германа сниматься одно удовольствие, потому что это режиссер с большой буквы, это личность, настоящий художник кинематографии. Я ему очень благодарен. Мы с ним работали уже дважды: на картине «Довлатов», где я читаю свое стихотворение, которое звучало сегодня – «Еще мороз певучий не охрип, метель еще велеречива…» Германа на пробах я обманул, сказав, что это стихотворение, которое читал, написал мой друг. И когда приступили к съемкам, и я спросил: «Что читать-то в кадре?» Он ответил, что то, что на пробах. Сняли сцену, и Герман спросил: «Почему ты раньше не сказал, что это твой стих? Ведь я же это вижу, чувствую это. Пришлось попросить прощения, что обманул. А потом, спустя пару лет Герман позвонил и сказал: «Шагин, без проб тебя утверждаю на роль, приезжай, надо померить костюм, будешь играть военного. Ты же в военных картинах ни разу не снимался? Все, считай, твоя Великая Отечественная наступила.
Поехал, снимали черт знает где. Клянусь, не шучу, находились по пояс в грязи. Съемочная группа из 120 человек с большим трудом пробралась на съемочную площадку, к домику, который в таких дебрях нашли, что ехали мы туда по проселочной дороге около трех часов. А стартовать пришлось в 3 ночи, чтобы успеть к рассвету. Даже лося встретили, важно переходившего дорогу. Абсолютно непуганая дичь и грязь по пояс… Но было интересно, потому что это было настоящее творчество.

Про самое главное в жизни
- Что для вас самое главное: театр, кино, поэзия? Почему больше не идет спектакль «Пер Гюнт»?
- Вы видели этот спектакль? Я играл его в театре Ленком в постановке Марка Захарова. 142 спектакля за 7 лет! Потом с «Пер Гюнтом» мы вынужденно расстались. В тот момент нужно было раздвинуть репертуарный график для нескольких новых режиссеров, и Марк Анатольевич, как великий художник, пожертвовал своим спектаклем. Мне было искренне жаль расставаться с этой работой. Спектакль есть на Ютубе. «Пер Гюнт» записывали дважды – один из первых спектаклей и последний.
Спектакль идет всего два часа, и я фактически не ухожу со сцены. Проживаю целую жизнь – от молодого человека до пожилого. И все это было без грима, заклеивания бород, гуммоза и т.д.
Посмотрите спектакль, хотя, увы, экран не передает и половины того, что происходило в этот момент на сцене. Признаюсь, очень скучаю по «Пер Гюнту. Мне казалось, что я действительно в эти часы старел по-настоящему - тратил свое сердце. Как, в принципе, и всегда.
Я не умею халтурить, фальшивить, играть наполовину. Одним словом, не могу поберечься, как мне иногда советуют коллеги. Мол, Шагин, так тратиться нельзя! Делай, как мы. А я тогда отвечаю, что они не ту профессию выбрали. Если кто-то захочет поберечься, то лучше просто сидеть на кухне. Если же ты вышел на сцену – священнодействуй или убирайся прочь, как говорили у нас в Школе-студии МХАТ. Во всяком случае, это честно, и по отношению к зрителям, и по отношению к профессии, и по отношению к себе.
А что для меня самое главное? Я отвечу очень коротко – семья. И это не шутка, я об этом говорил во многих интервью: все начинается именно с семьи. Мне повезло: моя жена – моя однокурсница (актриса Вероника Исаева. -Аавтор). Мы встретились в Школе-студии МХАТ. Первый год друг к другу присматривались, а потом начали встречаться. Я стихи начал писать, чтобы покорить ее сердце. Писал стихотворные строки и подсовывал ей под дверь. Так ухаживал. После института поженились. Через год родился первенец, сын, ему 15 сентября исполнилось 15 лет. Дочери - 8 лет. Живем хорошо, спасибо.

О работе с Ренатой Литвиновой
- Какие впечатления у вас остались от работы с Ренатой Литвиновой в ее картине «Северный ветер»? Насколько это ваша роль?
- С Ренатой Литвиновой работать было интересно, потому что она, конечно, сильно не от мира сего, не знаешь, что может выкинуть… Это такой пограничный творческий край. Она интересна, но не долго. Во всяком случае, для меня. Хотя я с уважением отношусь к ее режиссерской и сценарной работе. Рената же все это и написала, и сняла, и в театре поставила. То есть это вполне себе творческий человек, со своим, конечно, перегибом, перекосом, со своим, скажу мягко, видением. Но работать было интересно. Мне всегда интересно в профессии, как я уже говорил, не повторяться, а пробовать что-то новое. В рамках разумного, естественно. Голым скакать и ничем трясти я не собираюсь – ни в каком виде, и ни за какие коврижки. Есть достоинство и предел всему.
И в «Северном ветре», слава богу, такого не понадобилось, иначе я бы просто не согласился. Работали долго, иногда просто муторно. Это было связано с тем, что в кадре было много людей, И каждого нужно снять, не обидеть, не задеть амбиции… Но я никуда не лез, понимал, что роль у меня хорошая (играл Бенедикта. – Автор). Это было настоящее творческое путешествие.

Как покашмарить округу
- Когда вы снимались в фильме «Стиляги», вам пришлось оперативно освоить саксофон. Играете сейчас или забросили? Какими инструментами еще владеете?
- Специально для «Стиляг» я действительно научился играть на саксофоне. В фильме я исполняю Summertime . А главную тему, признаюсь честно, там играет известный саксофонист Игорь Бутман.
В жизни я чуть-чуть играю на гитаре. Люблю песни Владимира Высоцкого, Александра Бушлачева. Но такая музыка - для узкого круга людей, где-нибудь на даче, под костер, после бани или во время оной (смеется. - Автор). Округу покошмарить!
- А зрители на заборе не висят, когда вы играете?
- Нет, у меня соседи, слава богу, адекватные. Они не вызывают ни «скорую», ни полицию. Никого не вызывают. Терпеливо ждут, когда закончится очередной импровизированный концерт. Мы особенно не готовимся, что на душе лежит, то и исполняем. Сосед - мой кум, и мы очень редко, но собираемся, и тогда вся округа знает, что мы на даче.
- Антон, чем вы больше всего гордитесь в жизни?
- Семьей, и это правда. В детстве у меня не было своей семьи. Вернее она была, но отца я не знал, мамы не стало, когда мне было 14 лет. Рос с бабушкой и дедушкой. И потом их тоже не стало. Поступил каким-то чудом в театральный. И без моей удивительной жены, конечно, ничего бы этого не было…

Не потеряться за лицедейством
- Какой совет вы могли бы дать начинающим авторам? Хотели бы еще раз поработать с актером Максимом Матвеевым? Или ваши пути разошлись?
- Не разошлись, мы будем рады встретиться вновь на съемочной площадке, если так будет угодно продюсеру, режиссеру, да и самому Господу Богу.
Что касается совета молодым авторам, то он таков – больше читать классическую литературу, стихи и искать новых авторов. В ХХ веке были поэты, совершенно не избалованные вниманием. Например, Леонид Аронзон – петербургский поэт, Леонид Губанов – потрясающий московский поэт… В 30-х годах – Павел Васильев, который был репрессирован. Он сразу после Сергея Есенина так взлетел, и он ни чуть не хуже автор, а где-то даже пронзительнее и честнее. Хотя, казалось бы, после Есенина, что еще можно написать? Оказывается, можно. Потому что пишешь все равно про себя, про то, что внутри перепахал, пережил, переболел, передумал, и теперь все это просится на бумагу, хочет обрести форму. И оно не дает покоя, пока не напишешь, ничего невозможно – ни есть, ни спать. Оно тебя захватывает и грызет-грызет, пока не примет форму на бумаге.
Я пишу на бумаге карандашом или ручкой, а потом уже переписываю в телефон, делюсь в соцсетях. Я однажды сформулировал, для чего мне, артисту, писать стихи? Казалось бы, играй роли, учи чужой текст - и вперед! А я понял, что не могу и не хочу быть просто исполнителем. Во мне есть что-то еще, что просится наружу. Есть еще внутри какой-то потенциал, который не дает покоя. Что-то во мне говорит, нужно только прислушаться. Пишу, чтобы не потеряться за актерской профессией, за лицедейством, за исполнительством. Это потребность. Если бы мог не писать, не писал бы. Но не могу. Заболтался сегодня, обычно я неразговорчивый парень.
- Антон, на кого из сыгранных героев вы похожи?
- Ни на кого я не похож, слава богу. Я похож на самого себя. Но поскольку частичку себя все равно привносишь в каждого персонажа, то можно сказать, что в каждом персонаже есть я. Все-таки я исполнитель. Но чтобы не потеряться за персонажем, ты действуешь от его логики, но через свои ворота.
- Кто ваш любимый поэт?
- Леонид Губанов, мне очень близки поэты Серебряного века, в частности Николай Гумилев… Я вам так скажу: когда пишешь, ты выбираешь какого-то одного из поэтов, и с ним начинаешь вести диалог. Но не пытаешься его переплюнуть или его дописать…

Про «Живу»
- Вячеслав Петкун спел песню на ваши стихи. Как это было? И обращался ли с подобной просьбой из музыкантов кто-то еще?
- Нет, не обращался. Вячеслав Петкун – первый, и я думаю, последний. Он придумал мелодию, позвонил мне: «Шагин, напиши, пожалуйста, вдруг у тебя родится текст. Попробуй». В итоге текст родился. Песня называется «Жива». Можете найти ее в интернете.

Про божественную справедливость
- Верите ли вы в божественную справедливость и что именно это для вас?
- Я однажды прочитал а у подвижника Паисия Святогорца, был такой святой на святой горе Афон: ««Я БЫ СОШЕЛ С УМА ОТ НЕСПРАВЕДЛИВОСТИ ЭТОГО МИРА, ЕСЛИ БЫ НЕ ЗНАЛ, ЧТО ПОСЛЕДНЕЕ СЛОВО ОСТАНЕТСЯ ЗА ГОСПОДОМ БОГОМ»

Про абсолютно героических людей
- Как на вас повлияла поездка на Донбасс? Что запомнилось больше всего? Какие люди там живут?
- Первый раз я туда поехал в июне этого года, отправился бы и раньше, если бы пригласили. Для меня это важно. Я так живу. Кто-то живет по-другому: ходит в гости без спроса. Я поехал туда с двумя концертами: в донецкий город Шахтерск, а на следующий день – в луганский Алчевск. В первый день пришло около 450 человек, в зрительном зале было 90 процентов женщин и детей, несколько пожилых людей. Меня это удивило, а для них это вполне нормально. Все мужчины на фронте – защищают свою землю. Та же самая картина повторилась на следующий день и в Алчевске: на встречу пришла 1000 человек, был просто огромный зал. И у меня колени подкашивались – выступал 12 июня, в День России. И это, конечно, тоже было испытание. Но все прошло вполне достойно и благополучно.
Что касается людей, то там они особенные - стойкие, мужественные, настоящие. Они не держат фигу в кармане, не хотят тебе понравиться, ничего перед тобой не изображают, они все говорят как есть. Начинаешь расспрашивать - отвечают. И ты понимаешь, что эта проблема существует даже не 8 лет, что эти люди давным-давно страдают от того, что говорят на русском языке. Их за это прессовали. Они ничего не скрывают, просто мы не хотели про это знать.
Нам казалось, что это где-то там, далеко, это не наша война. Дудки! Речь идет о завтрашней России. Потому что там живут такие же русские люди, как и в любом другом российском регионе. Там все говорят по-русски, думают по-русски, там все за Россию. Сейчас, конечно, и многие россияне начинают погружаться в контекст происходящего на Украине, и тогда становится очевидным, почему началась спецоперация. Но в ее начале для многих это был шок, все это вызывало противоречивые чувства. Но я за всей этой ситуацией следил с самого начала. И в 2014 году, не скрываю, поддержал возвращение Крыма в Россию, законный референдум. Искренне переживал за убийство 31 августа 2018 года главы ДНР Александра Захарченко. И в соцсетях сделал пост, из-за которого от меня некоторые даже отписались и посыпались проклятья. Я не отсиживался в кустах, я следил за развитием ситуации, для меня всегда было важно, чтобы эти люди наконец обрели самостоятельную жизнь, а не находились под обстрелами тех, которые не разделяют их мнение. Представьте, их готовы убивать только потому, что у них есть свое мнение. Вдумайтесь в это! Это парадоксально и очень страшно. Я был потрясен встречей с этими людьми.

«Из брони на нем только крест…»
А потом мы туда поехали с рэпером Ричем. Он один из немногих в этой сфере, кто поддерживает спецоперацию и искренне переживает за людей, которые там воюют. Мы поехали в Донецк, чтобы выступить перед бойцами. Прибыли туда ночью, и я проснулся в 4.40 от того, что начались прилеты. Я жил в гостинице. Окошечко в номере было чуть приоткрыто, и я проснулся от того, что начало падать. Падало на соседней улице… А ты вот так сидишь, и ждешь. Никто не застрахован. Слава богу, у меня с собой была иконка Казанской Божьей Матери. Утреннее правило – начал читать, и постепенно-постепенно страх куда-то стал рассасываться, но тремор внутри все равно остался. И на протяжении всего дня бахало, бахало постоянно. Каждые полчаса, иногда каждые 15 минут. Иногда раз в час. И так весь день, пока не начинает темнеть. Они прекращают стрелять, потому что становятся видны точки, из которых выпускают ракеты, и наши сразу их накрывают.
За три дня я научился по звуку летящего снаряда определять – это к нам прилетело или мы ответили. Жуткая на самом деле ситуация. И люди там абсолютно героические. Они продолжают жить, несмотря ни на что: ездят в автобусах, ходят по улицам, идут на рынок, в кафе…. Недавно 13 человек погибли, двое детей.
Мы снимали возле драматического театра в Донецке, я записывал там стихотворение «Из брони на нем только крест…», которое сегодня вам читал. Хотел выложить ролик в соцсети, чтобы привлекать к донбасско-луганской теме новых людей. Ведь эта проблема без нашего участия никуда не денется. Это касается нас всех, будущего нашей Родины, наших детей. Потому что, если бы спецоперация не началась, то сначала всех уничтожили бы на Донбассе, а потом бы и юг России начали бомбить, и не так, как сейчас. И мы не успели бы и опомниться, как «АЗОВ» были бы в Воронеже, в Курске и т.д. Азовцы никогда не скрывали, что они идут вешать «москаляку на гиляку» и делать шаурму из москальских детей. А эта сумасшедшая с косичками, которая говорила, бомбить этих москалей надо! И если бы им бомбу дали, то вы думаете, что они бы ее не запустили? Запустили бы! Как только она бы у них появилась – в тот же вечер, в тот же день. Они бы отправили смертоносный груз по всем российским городам.
И бесполезно доказывать, что русские ничего против украинцев не имеют, ведь в нашем фольклоре, в наших песнях, в наших стихах нету - «убей украинца, убей хохла, задави, изрежь, уничтожь!» У нас нет, а у них есть. У них это давным-давно появилось – «москаляку на гиляку, серба - на вербу»! Почему у них это есть, а у нас этого нет? Да потому что мы не желаем никому зла. Мы не держим ни на кого зла. Мы не начинаем войну, мы ее заканчиваем. Вот такая роль у России.

Про мариупольский ад
Там люди все принимают со смирением, они прекрасно понимают, что каждую секунду могут умереть, и к этому готовы. И параллельно все равно продолжают жить, заниматься бытом, водить детей в детские сады и школы, ходить на рынок и т.д.
После выступления в Донецке мы поехали в Мариуполь, пообщались с людьми и своими глазами посмотрели, что там произошло. Так вот, представьте - ни одного живого места в городе нет. И в Мариуполе, дорогие люди, пахнет… трупами. Вдумайтесь, ты идешь по городу, а там ни одного «живого» здания... Абсолютный хаос и настоящий ад. Вот, что такое война.
Эти люди ждут нас. Вы не представляете, как они радуются, когда их поддерживают, когда они понимают, что они не одни. Когда Центральная Россия их вдруг поддерживает, у них глаза загораются. Да они жизнь готовы отдать за это, потому что понимают: они не одни.
Конечно, сейчас сложная ситуация - мы воюем с НАТО и с объединенной Европой. Сколько поставок было, даже в январе этого года, до начала спецоперации? Вспомните! Посмотрите, сколько на Украину было отправлено и самолетов, и другого оружия. Оно было прислано для того, чтобы просто популять в воздух? Нет, для того, чтобы убивать русских людей. Они уже открыто это говорят, ничего не скрывают, что они руками украинцев ведут войну с Россией. Это очень удобно, согласитесь. Вот только не получится им добиться победы. Победа будет за нами! Я в этом абсолютно уверен.

Татьяна Марченкова.
Фото автора.