Премьера. Смоленский матриархат правосудия

На сцене смоленского драмтеатра поставили "опасную игру в двух действиях" "Авария" по произведению Фридриха Дюрренматта.

Социальная про­блематика у швейцарского писателя и драматурга XX века Фридриха Дюрренматта непременно шествует рука об руку с искрометным юмором и щекочущим нервы сюжетом, основанным на внезапности. Гротеск, парадоксальность происходящего, искренний, но порой и недобрый смех, берущий начало в карнавальной мистерии и народном балагане с участием Петрушки как нельзя лучше характеризуют художественный мир Дюрренматта.

Именно поэтому его пьесы («Ромул Великий», «Авария», «Визит Старой Дамы» и «Физики») режиссеры с нескрываемым удовольствием ставят на подмостках самых знаменитых театров мира.

Произведения Дюрренматта отличаются болезненно – острой проблематикой. Драматург убежден, что только с помощью экспрессивно выраженного парадокса и хлесткой метафоры можно разбудить сознание сытого обывателя, который не желает замечать, что его комфортный и уютный мир в европейском «собесе» катится в тартарары.

В пьесе «Авария» (1955) Фридрих Дюрренматт задается двумя вопросами: виновен ли человек, не знающий за собой никаких преступлений, и что будет, если ему неожиданно открыть глаза на вялотекущую шизофрению благополучной жизни, которую он ведет?

Цель «игрушечного», гротескного самосуда, разыгранного в «Аварии»   - наказание преступника. Автор намеренно нагнетает зловещую атмо­сферу, вызывая у читателя иллюзию, что все происходящее крайне серьезно, и главному герою, преуспевающему коммерсанту Альфредо Трапсу, не удастся избежать гильотины. Участники гротескного судилища быстро докапываются до его «преступления». Молодой карьерист не пренебрег любовной интрижкой и тем самым спровоцировал сердечный приступ и смерть своего начальника, место которого благополучно занял несколько месяцев назад.

Примечательно, что «Авария» существует в четырех версиях (пьеса для радио (1955), киносценарий (1957), театральная комедия и (1979) и новелла (1956). Сюжетная канва общая, финалы – разные.

В одной из трактовок «Аварии» (новелла) Трапс воспринимает приговор, который основан лишь на том, что осужденный сам признал себя виновным, обяза­тельным для исполнения. Поутру расшалившиеся старики найдут труп гостя и начнут искренне изумляться, зачем впечатлительный обаяшка Альфредо испортил им такой прекрасный вечер?

Что побудило его слишком серьезно отнестись к ситуации, разыгранной за обильным ужином, согласиться с обвинением и даже настоять на том, чтобы палач отрубил ему голову за умышленное убийство?

Очевидно одно: спектакль дает зрителю возможность заду­маться над вечными вопросами, а заодно посмеяться (хоть и контекст Дюрренматта откровенно мрачный) над парадоксальностью предложенных им игровых ходов.

В первую очередь, что ж это за страшный и одновременно смешной суд такой? Истина в последней инстанции, или современная модель тоталитарной системы подавления человеческой личности, действующая по принципу «был бы человек, а статья найдется»?

Выходит, что каждый из нас может из безобидного, нагулявшего жирок «хомячка» в одночасье превратиться в козла отпущения и сложить голову на плахе за свои грехи, а если их нет, то и за мнимые? Однако не это ли «непредумышленное» преступление стало основой нынешнего благополучия самодовольного буржуа Трапса, разъезжающего на красном «Ягуаре»?

Но даже самые дорогие и быстрые спорткары порой ломаются, а человеческая жизнь дает трещину в самый неподходящий для этого случая момент.

Так или иначе, но по Дюрренматту вера в праведный суд – наивная утопия. «Я всегда говорю господам судейским, что не могу без благодарности видеть их, потому что если я не в тюрьме, и вы тоже, и мы все, то только благодаря их доброте. А подвести каждого из нас к лишению особенных прав и местам не столь отдаленным - самое легкое дело», - говорит защитник Нехлюдову в романе Толстого «Воскресение».

Пьесу Фридриха Дюрренматта в последние годы ставили многие. Одной из самых громких постановок критики считают фарс Александра Галибина, который он поставил на сцене Театра им. Станиславского. У Галибина «Авария» выглядит «как тонко придуманное предупреждение о намерении делать такой горький театр, в котором то, что поначалу казалось приятной игрой, может стать по-настоящему горьким, если не опасным».

Галибин изображает «Страшный суд» в виде пародии на булгаковский Бал у Сатаны. Монологи отчаянно гримасничающих героев прерывают танцевальные «па». На сцене разворачивается сущий ярмарочный балаган - пролог и финал постановки выполнены в технике театра Петрушки, где над ширмой, время от времени разрезающей сцену, марионетки дублируют реплики актеров. Все – ненастоящее, кукольное. Игра в кошки-мышки с живым человеком. Цель шуточной игры злая: сделать все тайное явным, все скрытое - публичным.

Под занавес Альфредо Трапс превращается в куклу и уезжает на игрушечной машинке. Однако зрителю не стоит думать, что герой отделался легким испугом: лезвие гильотины, установленной в глубине сцены, обрушивается на пустую плаху, символизируя духовную смерть коммивояжера, косвенно виновного в смерти своего босса Гигаса.

Опасную игру Фридриха Дюрренматта поставили и в Смоленске.

25 февраля на Большой сцене смоленского драматического театра состоялась премьера «Аварии» в постановке Алины Сорокиной. Положа руку на сердце, разыгрывать абсурдные парадоксы Дюрренматта на сцене непросто. От режиссера требуется выстроить баланс соотношения качелей гротеска и психологизма. Ведь это не психологическая драма, здесь слишком много места отводится смеху. Правда, недоброму.

Доминирующие цвета – черный и красный, синий и белый. Под назойливую «заезженную пластинку» хита Билли Айлиш раскручивается самосуд на стоящей особняком вилле, где процессом руководят и правят балом не скучающие старички – юристы, а сексапильные, инфернально – прекрасные дамы. Судья (Вера Дуплий), Прокурор (Ольга Федорова) и Адвокат на пенсии (Анастасия Кривцова). А прислуживает им сексапильная Симона (Людмила Моткина), соблазнительно, по-кошачьи выгибающая спину

Таким образом, характер суда над мужчиной принимает матримониальный смысл. От откровенных эротических сцен игр сытых кошек с жертвой, угодившей в мышеловку, к сцене реального Страшного суда, где приговор выносит дьяволица в красном – Вера Дуплий.

Судебное заседание разворачивается одновременно с обильным ужином, который любовно описан самим Дюрренматтом в раблезианской манере. Все эти черепаховые супы и элитные марочные вина под кабаре – карнавальная мистерия, у которой есть только один метафорический подтекст: «пир на весь мир» во время чумы.

Участники процесса ломают комедию, паясничают, танцуя под Rammstein. Спектакль выигрывает благодаря пластическому решению постановки балетмейстером Еленой Егоровой, а также сценографии Светланы Архиповой.

Вскоре от застольных шуток, сыпавшихся в первом акте, как из рога изобилия, не останется и следа. Рисковый игрок Трапс, отданный матриархатом правосудия в руки палача Пиле (Александр Кокшаров), сходит с ума от ужаса. Его переиграли, сломали, уничтожили.

Скажите, «птичку жалко»?

Да ничего подобного! Утром Альфредо проснется, стряхнет с себя муар вчерашнего кошмара и, как ни в чем не бывало, покинет виллу…

Разве он виновен в смерти старого жулика? Нет!

Остается лишь надеяться, что зритель «примерит» некрасивую историю, в которую невольно влип коммерсант, на себя и… разбудит и свою собственную совесть. Ведь вслед за швейцарским драматургом Алина Сорокина непрозрачно намекает, что именно здесь и сейчас вас могут призвать к ответу за жизненный успех, скрывающий неблаговидные с точки зрения морали поступки.