Три креста фермера Озолина

Слава богу, есть среди нас люди, совершающие такие поступки не задумываясь. Ни богатства, ни славы им это не приносит. Просто не могут они по-другому. Для них угасающая деревня все равно что умирающий на их глазах человек, а заброшенное поле - заноза в душе. И избавиться от этой боли можно только одним способом - не пройти мимо, не остаться равнодушным и попытаться сделать хоть что-нибудь.

По краю поляны наливаются августовской спелостью пшеничные колосья, среди которых хорошо видны желтые столбики, отмечающие трассу межпоселкового газопровода д. Плоское - д. Лешно. Его построили в 2015 году по программе «Газификация Смоленской области на 2014 - 2016 годы». Задача этой магистрали - обеспечить газом 115 частных домов и порядка 250 человек, которые в них проживают. Дело благородное, и фермер Озолин, как патриот своего района, не остался в стороне. Вложил часть своих денег в разработку проектно-сметной документации. Отчасти благодаря ему жители Плоского получили газовые разводки прямо под цоколи своих домов. В других деревнях, где не нашлось такого Николая, все ограничилось прокладкой труб высокого давления по улицам. Тогда казалось - вот оно, светлое будущее! Вслед за газом в деревню вернутся земляки, подавшиеся в бега за пусть и не длинным, но более-менее стабильным рублем. Однако чуда не произошло. «Беглые» крестьяне обратно под родительский кров не ломанулись, да и с дачниками, стремящимися вырваться из липких пут мегаполисов, здесь напряженно. Получается, что никого теперь в деревню и газом не заманишь?

Хозяйство Озолина давно перешагнуло двадцатилетний рубеж. Начиналось оно, как и большинство других, почти с нуля. Вернее, с 90 га сельхозугодий, бесплатно выделенных государством Николаю Ивановичу как начинающему фермеру. В сумятице 90-х годов прошлого века назвать фермерство бизнесом ни у кого бы язык не повернулся. Для одних это была отчаянная попытка выжить, для других - аферы с банковскими кредитами, а третьи и вообще взяли землю на всякий случай, не собираясь на ней работать. Николай Озолин оказался из тех, для кого пашня стала единственной кормилицей. Сегодня у него в собственности уже 1000 га, 70 коров, неплохой набор техники. А еще были годы, когда построенная им самим, без каких-либо грантов животноводческая ферма признавалась лучшей в Руднянском районе. Да она и сейчас на хорошем счету, дает прибыль хозяину и рабочие места нескольким дояркам и скотнику.

Задвинув машины в тень, мы разговорились. На капоте озолинского «Патриота» появилась потрепанная в бюрократических боях папка с документами.

- Да не возражаю я, чтобы газопровод по моей земле проходил, -говорит Николай Иванович, - только как-то по-человечески это надо было делать. А то о его прокладке заговорили еще в 2013-м, потом все затихло, а почти через два года я увидел на своем поле колышки и ленту. Позвонил в Чистяковскую сельскую администрацию, поинтересовался, что это такое? Сказали, что начинаются работы по прокладке газопровода по моей земле, на которую у меня оформлено право собственности. Теперь с меня требуют подписать договор безвозмездного срочного пользования земельным участком и акт его приемки-передачи… Но если я поставлю свой автограф, то останусь ни с чем, - горячится фермер.

Оказывается, весь сыр-бор разгорелся из-за того, что проложенная по землям фермера газовая труба не принесла его хозяйству ровно никакой пользы. Для животноводчес­кой фермы и деревеньки из нескольких дворов «голубое топливо» осталось такой же мечтой, как для всего российского народа его достояние - «Газпром». Боевой «УАЗ» быстро доставил нас в самое сердце крестьянско-фермерского хозяйства, к животноводческой ферме. По пути пару раз останавливались, оставив машину на обочине, спускались с дорожной насыпи в поле. Трассу проходившего здесь газопровода можно было определить даже без вешек - по провалившейся канаве, которую и на тракторе надо переезжать осторожно. - Р аботы по прокладке трубы в прошлом году закончились к майским праздникам, - рассказывает Николай Иванович. - Траншею вырыли, трубу положили… Я подошел к рабочим и попросил ее закопать. Слава богу, послушали меня, кое-как все зарыли. Но и после этого поле пришлось дважды перепахать, чтобы его более-менее выровнять и привести в порядок.

Снова садимся в машину и через пару минут въезжаем в деревню Рассвет. Сейчас от бывшего села остались только разбросанные по обе стороны дороги островки домов да обмелевшее чуть ли не до дна озерцо, любимое место местных рыбаков-карасятников.

- Видишь, как озеро пересохло. А ведь и снега, и дождей нынче достаточно. Причина проста - газовики под ним прокол сделали, чтобы трубу проложить. Вот вся вода туда и уходит, как в дренажный канал, - уверенно говорит мой спутник, выбираясь на дорогу, к машине.

На другой стороне в нескольких метрах от обочины темнеет еще один охранный крест. Все правильно, въезд в деревню должен быть защищен.

- Это самый первый мой крест,- говорит Озолин. - Второй я поставил в деревне Кашкурино, в память о 115 земляках и моих родных, расстрелянных во времена сталинских репрессий. Третий - там, у святого колодца. Но ты об этом не пиши. Зачем? Видишь, дома стоят? Это я скупаю крепкие избы в заброшенных деревнях, перевожу их сюда и даю жилье людям, которые у меня работают. Бесплатно, только живи и трудись. Восьмерых своих работников за свой счет закодировал от алкоголя. Сейчас семеро вообще не пьют. А первым моим успехом в этой деревне стал прилет аистов. Это был символ возрождающейся жизни. Теперь они обжились, прилетают сюда каждый год. А тогда мы расстарались - специально для них колесо от телеги на столб затащили… В тот год в школу в Лешно пошли трое наших первоклашек и один ребенок здесь родился. Школа, благодаря этому, проработала еще год.

Я ведь ничего особенного не прошу. Если идет труба по моей земле, проложите мне отвод до фермы, без которой здесь давно бы никого не осталось. А так - деревня жива, производство работает, молоко сдаем, на мясо скот откармливаем, люди рабочими местами обеспечены. Не понимаю, почему нельзя дать нам газ хотя бы в счет понесенных хозяйством убытков от прокладки газопровода? Ведь для газоснабжающей организации эти 200 метров трубы и оборудование, от которого можно подключить ферму и дома в деревне, даже затратами не назовешь.

Глава администрации Руднянского района Юрий Ивашкин поддерживает фермера и пытается со своей стороны решить вопрос в его пользу. Пока не получается, но все еще впереди.

Зато в областном департаменте по строительству и ЖКХ с проблемой знакомы не понаслышке. Как нам пояснили, Николай Иванович сам разрешил проложить газопровод по своей территории, а теперь вот не хочет подписывать ни договор на передачу земли под этим линейным сооружением в безвозмездное пользование, ни акт приемки-передачи участка, требуя взамен газификации своего производственного объекта. А для того чтобы удовлетворить эти требования, надо изменить цели и задачи программы (утверждается областной Думой), сделать корректировку проекта, провести экспертизу… В общем, хлопот насчитали почти на 2 млн. рублей. Где взять эти деньги в дотационном регионе?

Вот и просчитываются теперь варианты: то ли фермеру газ дать, то ли весь газопровод с его земель убрать и перенести на другую сторону дороги.

На ферму мы попали в самый разгар обеденного зноя. Даже коровы, столпившиеся у небольшой заполненной водой копанки, застыли под палящим солнцем и лишь изредка отмахивались хвостами от надоедливых слепней.

Местная доярка Алена пригласила нас с Николаем Ивановичем в свой дом на чашку кофе. Она в прошлом частный предприниматель, работала в Витебске.

- Вот переехала сюда, Николай Иванович дом мне дал, работаю дояркой. Нравится, если бы начать жизнь сначала, то жила бы только в деревне и какое-нибудь сельскохозяйственное образование постаралась бы получить. Ни назад в Беларусь, ни в город не собираюсь. Нравится мне здесь.

Небольшую деревенскую улицу из построенных рядышком домов прикрыла от палящего солнца аллея молодых берез. Деревня Рассвет потихоньку возвращается к жизни. К современной, в которой развалюха печка останется только для интерьера, а ее функции начнет выполнять современный газовый котел. Но это если удастся сесть за стол переговоров и по-человечески договориться. А если нет? Тогда не исключено, что одной добротной фермой на Смоленщине может стать меньше…