Криминальные дела Смоленской губернии

150 рублей - и в армию не пойду!
Не поверите, но и в 1873 году пытались откупиться от службы в армии. За год до военной реформы, как тогда писали «февраля 4 дня», в канцелярию Смоленского губернатора А. Лопатина от обиженного невниманием со стороны начальника заезжей команды сычевского уездного исправника Ф. Исакова пришел рапорт: «30 января на имянинах у Судебного Следователя Филимонова, начальник заезжей команды поручик Кирилов высказал при всех гостях, что на сборах один из рекрутов объявил, что за избавление его от приема в военную службу, он падарил врачу Саматко-Петрищу 150 рублей. Узнав о сем разговоре 31 числа и принимая во внимание, что поручик Кирилов, как член Рекрутского присутствия немог объявить публично ложные слухи о враче, я отношением от 31 января за №12, просил его сообщить мне, 1-е, кто именно из рекрут объявил в сбор о дачи г. Саматко 150 рублей, 2-е, при ком именно было это высказано, и 3-е, сам ли рекрут или через кого либо другого передавал деньги г. Саматко и зачто был этот подарок и неимея права требовать к себе рекрута, я просил г. Кирилова выслать его 1-го числа февраля ко мне, для спроса по этому делу. 1.Кириллов не выслал рекрута, отношением 3 февраля уведомил меня, что по означенному предмету им сделано распоряжение и донесено по начальству». (Орфография и пунктуация сохранены. - Прим. ред.)
В результате губернаторской канцелярией было заведено дело. Однако за день до этого, 3 февраля, на стол наблюдающего за набором начальника штаба 1-й, как тогда писали, «пихотной» дивизии господина полковника Лесли лег другой рапорт, поступивший от сычевской уездной команды. В нем, в частности, сообщалось, что «рекрут, принятый 30 января в Сычевском уезде Яков Кононов-Глухов, заявил, что брат его Иван Глухов за избавление его Якова от воинской службы подарил врачу Саматко-Петрищу 150 рублей (каковые уже получены обратно)».
Вот, собственно, и все. Остается добавить, что герой этого разбирательства - Яков Кононов-Глухов уже 12 февраля был отправлен на службу во 2-ю Парковую бригаду, расположенную в Тирасполе.
Невольно возникает вопрос о размере вознаграждения за освобождение от службы. Что можно было в то время купить на 150 рублей? Например, 510 кг сахара (по 4 руб. 81 коп. за пуд). В сегодняшних ценах размер этого несостоявшегося «подарка» составил бы всего 18 тыс. рублей. Кстати, недавно на пресс-конференции в прокуратуре Смоленской области был озвучен размер средней взятки в нашем регионе по итогам 7 месяцев 2014 года - 12 тыс. рублей.
СПРАВКА РП
Сколько тогда служили?
До 1874 года службу в армии несли рекруты (крестьяне и мещане). Сначала воинская повинность была бессрочной, с 1793 года срок службы был сокращен до 25 лет. Постепенно он уменьшался - и к моменту военной реформы 1874 года составлял уже 7 лет. После реформы на смену рекрутскому набору пришла всеобщая воинская обязанность. Общий срок службы в сухопутных войсках исчислялся 15 годами (на службе - 6 лет, а остальное время - в запасе), общий срок службы во флоте - 10 лет (непосредственно на службе - 7 лет).
В 1906 году срок действительной солдатской службы сократился до 3 лет. Затем, в августе-декабре 1914 года, прошла всеобщая мобилизация - в связи с началом Первой мировой войны.
О Павлике - отравителе колодцев за 40 копеек в день
Еще одно заинтересовавшее меня дело от 8 августа 1871 года. Оно так и называется «О крестьянском мальчике Павле Петрове и трех мещанских мальчиках города Белого, обвиняемых в поджогах». И снова на имя Его Превосходительства Смоленского губернатора ложится рапорт. На этот раз из Гжатского полицейского управления. Чтобы прочувствовать колорит той эпохи, приведем его практически полностью: «Рожественское волостное правление при рапорте за №994 представило в сие Управление взятого в той волости крестьянского мальчика Гжатского уезда Пречистинской волости деревни Замошек Павла Петрова, заподозренного в произведении поджогов и в отравлении колодцев, который при расспросах в присутствии Полицейского Управления объяснил, что он Петров, с дозволения своих родителей отправился из дома для испрошения милостыни в разные местности и проходя по тракту из города Сычевск в город Белый встретил неизвестных для него трех мальчиков впоследствии сказавшихся Бельских мещанских детей, которые начали склонять его принять сними участие в произведении посредством мази поджогов и в отравлении посредством ядовитых капель колодцев на что он Петров и согласился с платою за это по 40 копеек в день, почему все они вместе и отправились в г.Белый к тамошней мещанке Татьяны Васильевой, сын которой был руководителем всего этого зла.
По приходе к ней Васильевой они снабжены были ядовитыми веществами, после чего направились к Гжатскому уезду, по прибытии в последний они посредством мази сожгли несколько селений, и в деревне Ореховой Будаевской волости влили в колодцы крестьянина Семена Гаврилова и его родного брата ядовитых капель, от которых через употребелние из оных воды умерло в этих двух семействах несколько человек». (Орфография и пунктуация в тексте сохранены. - Прим. ред.)
Вот такое громкое дело. Вполне естественно, что из канцелярии губернатора 10 августа вышло распоряжение о розыске трех беглецов. Но только 24 сентября от гжатского уездного исправника поступил рапорт, в котором говорилось, что в деревне Орехово Михайловской волости у крестьянина Степана Гаврилова и брата его Семена Гаврилова действительно умерли в семействах три женщины и один мужчина, но это, «как по произведенному местному узнанию произошло не от отравленной ядовитыми веществами воды, а от существовавшей в Гжатском уезде болезни - холеры».
Так что начальная версия о мальчиках-отравителях за 40 копеек в день не прошла. А еще почти через месяц, 21 октября, другой исправник - Сычевского уезда доложил: «Во исполнение предписания Вашего Превосходительства от 10 августа за №2385, имею честь донести, что трех мещанских мальчиков из города Белый, заподозренных в произведении поджогов и влитие в колодцы ядовитой житкости по розыску Становых приставов и полицейского надзирателя в Сычевке и уезде онаго места жительства неоткрыто». (Орфография и пунктуация сохранены. - Прим. автора)
Больше документов в этом деле, увы, нет. Поэтому непонятно, как можно было не найти жительницу г. Белый Татьяну Васильеву, «сын которой был руководителем всего этого зла», и не допросить ее с пристрастием? Сегодня-то уж точно полицейских за такую работу не похвалили бы. А может быть, другие рапорты были попросту утрачены, и это расследование в веке девятнадцатом было, как сегодня принято говорить, по-настоящему резонансным?
Купчиха Плетникова десять лет просидела в своем доме на цепи
Жуть! От одного названия этого дела становится не по себе, воображение начинает рисовать страшные картинки... Однако давайте «вернемся» в январь 1875-го и вместе прочитаем рапорт вяземского уездного исправника, написанный очень красивым, практически каллиграфическим почерком: «Узнав послухам, что вдова купчиха Екатерина Плетникова, несколько лет находилась прикованной цепями в своем доме, я поручил своему помошнику Баталину произвести дознание, которое обнаружило, что она действительно прикована к кровати тремя отдельными цепями заправую руку и ногу и левую руку. По объяснению родных Плетникова была прикована потому, что уже давно страдает сильными припадками умопомрачительства, выражающегося преимущественно в стремлении к самоубийству. Плетникова 49 лет от роду и содержалась прикованную около десяти лет. Акт передан судебному следователю 17 участка».
К сожалению, узнать, какова дальнейшая судьба этой несчастной женщины, не удалось. В деле документов на этот счет больше нет.