Где начинаются штаны, кончается культура...

Культура

«Любой  драматический театр, его статус, рейтинг и связь с публикой определяет фигура главного режиссера и художественного руководителя. Без этого никак нельзя!», - убежден писатель, драматург, переводчик, театральный критик и журналист Борис Тух (Эстония).
Мнение Бориса Исааковича – на вес золота. Борис Тух - достойный воспитанник тартуской филологической школы, ученик Юрия Лотмана. Член Международной ассоциации театральных критиков ФИПРЕССИ и Королевского Шекспировского Общества.
И, что особенно приятно, член жюри V Международного театрального фестиваля «Смоленский ковчег». Прекрасный собеседник, готовый часами рассуждать на тему «болевых точек» провинциальных театров!  

- Почему на подмостках периферии так мало эпатажа и куража? Не пора ли начать внедрять новые формы?

- В провинции работать так, как Константин Богомолов или Кирилл Серебренников, нельзя – считает Борис Исаакович. - Дело не в публике, которая может не принять постановку, - вся соль в администрации. Конфликт между художником и властью и сейчас не изжит. Однажды Станиславский (якобы) сказал своему коллеге, театральному режиссеру Илье Судакову: «Вы ориентируетесь на партийную периферию, а я – на Кремль». На самом деле, это перифраз известной пословицы «Жалует царь, но не жалует псарь». Нынешних псарей, заведующих культурой, вообще нельзя подпускать к искусству!

Многие театры российской глубинки (Эстония – не исключение) пытаются сохранять традицию психологического театра, но ее нельзя консервировать – сразу ощущаешь чарующие ароматы бабушкиного нафталина. Причина: режиссеры - традиционалисты не умеют пользоваться системой Станиславского, который требовал от актера для пущей правдоподобности звучания роли изучить биографию своего героя. У актера-современника и так много дел, чтобы писать автобиографию своего героя, ему бы денег на стороне заработать. Меня поражает другое: порой даже режиссер–традиционалист, который не ловит журавля в небе, каким-то чудом находит оригинальное решение. Результат бывает ошеломляющий. Но в провинции к эпатажу и откровениям не стремятся: публика может не понять режиссера. А если режиссер идет на поводу у публики, он ставит не очень взыскательные комедии.

Но даже в слабых провинциальных театрах - если судить по качеству спектаклей, есть хорошие актеры. Основную проблему вижу в несоответствии потенциала труппы и возможностей художественного руководителя. Если театр плох, но в нем работает талантливый режиссер, театр непременно расцветет. Ни чем не выдающиеся, средненькие актеры вдруг неожиданно для самих себя выдают совершенно потрясающие работы! Им не хватало мужской руки. Андрею Тарковскому актеры часто актеры задавали один и тот же вопрос: «Почему вы пригласили на эту роль меня?». Андрей Арсеньевич каждый раз хватался за голову и давал блестящий ответ: «Режиссер – профессия мужская. Актер - профессия женская. Вы уподобляетесь женщине, которая спрашивает у мужчины: «А почему ты захотел переспать именно со мной?» Тарковский, несмотря на кажущуюся мрачность и замкнутость, обладал потрясающим чувством юмора!

Кстати, о юморе. Из-за погрешностей провинциальных театров у некоторых авторов возникает сомнительная репутация. Я говорю о драматургии Рея Куни. Считается, что он довольно пошловат, а ведь это очень серьезный драматург, который требует новаторского подхода!

Для периферии характерен разрыв между возможностями столичного театра и возможностями театральной провинции. Например, провинциальный театр чудом заполучил постановку столичного режиссера, тот сделал один спектакль и уехал. На корабле сразу возникает бунт, который ни к чему хорошему не приводит: «А почему мы не можем ставить такие спектакли?». Но иногда бывает так, что администрация не принимает хорошего режиссера. Театру в Пскове невероятно повезло с учеником Петра Фоменко, Василием Сениным. Он поставил несколько спектаклей, отметился и на Пушкинском фестивале, сделав очаровательную постановку «Граф Нулин». Бурлеск, клоунада, музыка, танцы! А поэма-то коротенькая – спектакль занял всего 1 час 20 минут. Пушкин – наше все: местная администрация сочла чересчур короткий спектакль… издевательством над гением! Хотя лично я думаю, что Александр Сергеевич с его склонностью к хулиганству только порадовался бы! Сенину пришлось уйти.

- У нас была похожая ситуация с Анатолием Ледуховским, который в 2014 году получил самую престижную театральную премию России «Золотая маска» за спектакль «Васса». В Смоленске его спектакли принимали более чем прохладно...

- Я видел спектакль Ледуховского «Одна абсолютно счастливая деревня». Замечательная постановка! Кстати, эта постановка удостоилась Гран-при на II–м «Смоленском ковчеге».

Быть может, проблема неуспеха неординарно мыслящих театральных режиссеров заключается в том, что сегодня нет жанров в чистом виде. Современная жизнь не допускает жанров в чистом виде и требует их синтетического смешения. К сожалению, в провинции смешение стилей воспринимается в штыки - периферия отстает «по фазе» и хочет видеть чистые жанры, когда все просто и понятно: «Черное – белое». Добродетель должна восторжествовать, а порок - наказан.

Несмотря вынужденную «задержку развития», глубинка обладает безусловным плюсом. В отличие от жителей мегаполисов, провинциалы искренне верят, что они могут стать лучше. Провинция боится греха и думает его отмолить. А в столице давно уже поняли, что человечество живет в эпоху конца света, который может растянуться на долгие, годы.

Именно поэтому театр выполняет очень важную функцию – помогает людям духовно выжить в любой ситуации. Зрители должны выходить со спектакля с немножко омытыми душами.

- Мне кажется, само название фестиваля «Смоленский ковчег», как и цель его проведения, невероятно интересны!

- Мы не можем взять на «Ковчег» только элитарные театры и режиссуру – фестиваль в Смоленске, подобно Ноеву ковчегу, сохраняет жизнь и искусство во всем его многообразии. Мне нравится формат вашего проекта тем, что не ставит перед участниками привозить только фестивальные спектакли. Берет все!

Проблемы провинциальных театров, о которых мы говорим, одинаково актуальны для России и Эстонии. Рентабельность театра - одна из наиболее важных проблем. При советской власти в Эстонии построили великолепные театральные здания. В Вельянде, городе с населением 18 тыс. человек, есть огромный театр, возведенный в 1982 году. В 90-х театр оснастили высокотехнологичным оборудованием, и вдруг неожиданно выяснилось, что эта колоссальная сценическая площадка пустует. Возник вопрос Эффективности и самоокупаемости театра, но он стоит. В Эстонии закрыть театр граничит с варварством!

- В России закрыли бы, не задумываясь.

- Мы не можем позволить себе подобную «роскошь». В Эстонии проживает всего 1,3 млн. человек, и маленькому народу нужна культура, иначе он превратится неизвестно во что. Театры держатся на плаву, получая от государства небольшие дотации, но их уровень мастерства снизился. Раньше как было? В Таллинне молодого режиссера должность худрука не доверят, он едет в провинцию, где его принимают с распростертыми объятиями. Человек ставит ошеломительный спектакль, зрители и актеры его обожают. А сейчас у нас, да и в России тоже, наблюдается любопытная тенденция: талантливая молодежь не хочет брать на себя руководство театром, и сегодня в провинции работают средние режиссеры. В результате спектакли держатся в репертуаре недолго. Сыграют пьесу пятнадцать раз, и все! Абсолютный антирекорд – шесть раз. Не поверите, сняли «Триумфальную арку» Ремарка. Режиссер оказался бездарным!

- А у нас сняли спектакль Игоря Войтулевича по пьесе Тома Стоппарда «Розенкранц и Гильденстерн мертвы», а сыграли его не более пяти раз. Если не ошибаюсь, шел 1996 год...

- В то время людям было не до театра, они не жили, а выживали. Сегодня вкус зрителя испорчен антрепризой. Как правило, в провинцию стремятся упавшие «звезды». Сами выбирают пьесу подешевле и недорогого режиссера, и катаются с бездарной поделкой по всей стране. Чтобы не платить автору, трюкачи меняют название пьесы и даже имена действующих лиц! Я видел спектакль с участием замечательного актера Алексея Булдакова, поставленный «по мотивам» пьесы французского драматурга Ива Жамиака «Месье Амилькар, или Человек, который платит». Не долго думая, эти ловкие ребята перенесли действие в Англию, поменяли имена персонажей и внесли коррективы в диалоги. На афише даже не было названия спектакля – коллективное творчество в чистом виде!

- Но это же жульничество!

- Представьте себе, нет. Нарушение авторских прав произошло в том случае, если бы актеры играли пьесу в ее первоначальном виде. Лауреат Государственной премии РФ Эльмо Нюганен поставил эту вещицу в «Ленкоме» под названием «Все оплачено», и в ней играли Янковский, Чурикова, Збруев. Нюганен изменил финал – не дал главному герою застрелиться и вложил в уста Чуриковой, которая играла жену Амилькара, реплику-перифраз из «Того самого Мюнхаузена». Чурикова ему и говорит: «Александр, вы же помните: все самые большие глупости на свете совершаются с серьезным выражением на лице!» Оригинальная концовка! Публика уходила со спектакля довольной.

Жаль, что в зрительном зале на фестивале мало молодежи. Молодежи присущ скепсис, ей нужен свой театральный язык, отвечающий тому темпо-ритму, в котором она существует. Но если ставить одни спектакли «на вырост», взрослая публика на них не пойдет. Любая постановка, как и выбор выразительных средств, содержит в себе некий компромисс.

- Как его найти, чтобы и спектакль выжил, и зритель был доволен?

- Главное, не жаловать «датских» пьес. Исключение составляет лишь постановка спектаклей ко Дню Победы, в которых идет речь о цене войны. Сегодня никто не заставляет режиссера делать фальшь, и талантливый художник выбирает то, что его задевает за живое. Даже если спектакль ставят ради кассы, все равно «нужно влюбиться в пьесу»! Мы живем в осколочном мире, в котором режиссер зачастую ищет опору даже в не очень сильных пьесах, которые можно преобразовать и найти нестандартные ходы. У главного режиссера Смоленского государственного драматического театра им. А.С. Грибоедова Виталия Барковского сколько угодно таких постановок!

В 90-е годы концептуальность театра сходила на нет, потому что жизнь стала очень разнообразной. Потребовался театр живой жизни! Сейчас идет возвращение концептуальности, но на ином уровне. В спектакль вкладывается идея, которая порой развивается неожиданно даже для самого постановщика.

Почему сейчас возник большой интерес к классике? Она очень многое предсказала, например, явление «белокурой бестии». «Герой нашего времени» - это первая русская история о сверхчеловеке!

Наши нынешние сверхчеловеки смешные. Они думают, раз у них много денег, они бога за бороду поймали. Увы! Они тоже становятся героями спектаклей. Берется классическая пьеса, и эти «сверхлюдишки», попадают в самый эпицентр ее действия.

- Какие эксперименты не принимает публика?

- Она всегда рада зрелищности - публике иногда бывает скучно. Чем больше становится гаджетов, тем меньше интерес публики к театру. Но, судя по переполненным залам на спектаклях «Смоленского ковчега», Смоленск – театральный город, и он ничем не хуже Ярославля и Перми. Кстати, худрук Пермского тетара «У моста» Сергей Федотов проводит в Перми весьма оригинальный фестиваль, посвященный ирландскому драматургу Мартину МакДонаху.

Работать можно, где угодно. Все зависит от личности режиссера и от желания труппы сотрудничать с ним. Режиссер тем и хорош, если мыслит театрально – именно в этом случае театр становится чем-то большим, чем просто театр. Режиссер учит отношению к жизни, совести! Если в спектакле нет ни слова про совесть, то это – пустышка, поставленная неизвестно зачем. Даже в «Зайке-зазнайке» или «Красной шапочке» речь идет про совесть! Возьмите пьесу «Обыкновенное чудо» Евгения Шварца, написанную для детского театра. Пришел Захаров и снял философский фильм, потрясающе точно угадав, кем на самом деле является Волшебник. Это же Бог! Олег Янковский играет Бога, который ограничен в своих возможностях и не всемогущ. Главная задача режиссера - найти звенящую струну, которая корреспондирует с современностью.

Возьмем пьесу «Ромул Великий» швейцарского драматурга Фридриха Дюрренматта. Ромул осознает, что Рим построен на крови и на несправедливости, и совершенно обоснованно считает: Рим должен быть разрушен. Единственное, чего не может понять правитель, - вместе с Римом варвары погубят и культуру. Необыкновенно современная пьеса! И в ней есть чудесный диалог Ромула с фабрикантом штанов, который работает на варваров. В разговоре с фабрикантом Ромул роняет важную фразу: «Где начинаются штаны, там кончается культура». Я видел эту постановку, и в ней шла речь о Горбачеве и перестройке. Вот так давно ушедшие эпохи перекликаются с современностью.

- Что же хочет дать зрителю настоящий театр? Театр, который не думает все время о рентабельности и не делает кассу за счет комедий?

- Во-первых, необходимо соблюсти два условия. Это - абсолютная искренность и умение уловить в воздухе то, что сейчас является самым актуальным, спорным и неприемлемым. Понять, охватить, суммировать! Во-вторых, очень важна режиссерская рука и почерк художника. Режиссер может быть кем угодно: традиционалистом, новатором или хулиганом - как Константин Богомолов. Но он обязан быть человеком, который пропускает пьесу через свое сердце. А если у него холодный нос, как у здоровой собаки, настоящего искусства не получится.

В-третьих, необходима связь между театром и зрителем. Нужно знать своего зрителя и наконец-то понять, что театр – это разветвленный, мощный транслирующий механизм! Театр религиозен, потому что объединяет публику, когда она переживает катарсис – именно тогда в зале и возникает объединяющая людей тишина. Это и есть высшая награда театру.



Автор: Анастасия Петракова







Загрузка комментариев...
Читайте также
44 минуты назад
Губернатор Смоленской области на своей странице поблагодарил...
сегодня, 20:31
52 минуты назад
сегодня, 20:16
Он обратился к медикам еще 18 марта, сообщает региональное У...
Новости партнеров