Легенда смоленской криминалистики

«Николь, сидеть!»
Из калитки добротного деревенского дома вышел высокий, подтянутый человек. Выглядит моложаво, хоть и в возрасте. На лице смущенная улыбка:
«Пойдемте в дом, а пока я овчарку мою игрушкой займу. Она у меня подвижная, шалунья большая… Рада вам как!»
«Старейшина» органов следствия Сергей Васильевич Малигон посвятил работе криминалиста почти всю свою жизнь. На его памяти бессчетное число убийств, изнасилований, исковерканных человеческих жизней... У каждого дела своя история и огромный кропотливый труд.
Малигон входил в следственную группу Прокуратуры СССР по раскрытию особо тяжких преступлений. Итогом этой работы стало задержание маньяка  Стороженко.
Это он выследил Сергея Черного. Именно благодаря Сергею Васильевичу удалось обезвредить серийного убийцу, терроризировавшего Смоленск в августе – декабре 1999 года  в беспрецедентно рекордный срок - за четыре (!) месяца. Но десять девичьих душ маньяк утащил за собой в темноту…
«Я не хочу вспоминать об этом, - сказал, как отрезал Сергей Васильевич. – Давайте лучше поговорим о моей семье…
О корнях».  

Истории с фотографией

«Отец не уступал Чкалову, дядя был Героем Советского Союза. Меня в его честь и назвали…»

- Это мой дед, Архип Васильевич Малигон, за рулем «Паккарда» сидит. После революции он Серго Орджоникидзе на Северном Кавказе возил. Был его личным водителем. Отец рассказывал, что Серго неоднократно ему говорил: «Архип, давай ко мне, в Москву!» Дед отнекивался: «Ну, куда мне?» Семья, дети. В 1917 году как раз мой папа родился, о дочери старшей нужно было заботиться. А тут родственники собрались корову покупать. Так и остался на Украине.

Видите, рядом с моим отцом, Василием Архиповичем, снимок военных лет?    

Это его брат Сергей Алексеевич Титовка, они одногодки были. Сергей родился в городе Амвросиевка (ныне Донецкая область) в семье рабочего. Братья с детства мечтали о небе, поступили в Ворошиловградскую школу военных летчиков. В 1937 году по окончании училища Сергея отправили под Ленинград, а отца – на японскую границу.

За 20 дней войны Титовка – командир звена 154-го истребительного авиационного полка 39-й истребительной авиадивизии Северного фронта - совершил 48 боевых вылетов, в 19 воздушных боях сбил четыре вражеских самолета. 10 июля лейтенант Сергей Титовка по тревоге поднял машину. Несмотря на многократное преимущество врагов, он атаковал немецкие самолеты. Когда закончились боеприпасы, он принял последнее в своей жизни решение – таранить «Юнкерс». Бомбардировщик понесся к земле, но и поврежденный тараном истребитель Титовки ушел в крутое пике…

Товарищи Сергея видели, как он пытается спасти самолет, но сделать это было уже невозможно…

Летчик одержал победу, но погиб.

Сергея Титовку похоронили в братской могиле в деревне Новоселье Лужского района Ленинградской области.

22 июля 1941 года Указом Президиума Верховного Совета СССР ему было посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. За свой подвиг двоюродный брат отца получил высшую награду – Орден Ленина.

О нем есть упоминание в книге «Асы Сталина».

Меня в честь Титовки Сергеем назвали…

А это – моя мама, Ксения Ефимовна. Она родилась в 1921 году на Дальнем Востоке. Еще при Столыпине, до Первой мировой, ее отец и пятеро его братьев отправились в Забайкалье целину поднимать. Раскорчевали земли, распахали их…

При советской власти кого раскулачили да сослали, но маму не тронули. Она комсомолкой была. С отцом познакомилась, когда тот уже в офицерах ходил. А она в столовой в Читинской области тогда работала. История любви у них оригинальная вышла. Помните, как Чкалов под мостом пролетел? Так и мой отец нечто подобное совершил. Договорился с мамой о свидании, но надо ж такому было случиться: подняли летчиков по тревоге. Выходит к семи часам мать из столовой, а приглянувшегося ей паренька нет! Вот он и решил ее удивить: подлетел к столовой аккурат под… телеграфными проводами! В 1940 году его, летчика – орденоносца, исключили из кандидатов в члены ВКП (б). Наказали за воздушное хулиганство.

Знаете, как отец еще до войны Орден Красной Звезды получил? Когда он служил на Дальнем Востоке, с Урала шли шесть экспериментальных ТБ-6 – самолетов гигантских размеров, которые были способны перевозить тонны бомб и тяжелую боевую технику. Планировалось, что ТБ-6 будет иметь длину 38 метров, размах крыла – 95, взлетный вес – 70 тонн, а дальность полета – 1500 км.

Так случилось, что все эти тяжелые бомбардировщики не долетели до аэродрома. Отец с комиссией отправился на поиски пропавших ТБ-6. Машины нашли, выяснилось, что их конструкция была недоработанной. Когда папка назад летел, у него в полете винт отвалился, и ему пришлось сажать самолет в тайге…

Хорошим он летчиком был!

Всю войну на Дальнем Востоке прослужил командиром эскадрильи, инструктировал молодежь перед отправкой на фронт. Участник разгрома милитаристской Японии. Бывало, спрашивал у него: «Пап, а сколько ты фашистских самолетов сбил?» Он, сердясь, неохотно отвечал: «Три!»

Потом уже понял, что для него это тяжелейший вопрос.

Мой старший брат Гена не пережил зимы 1941 года. Командование боялось нападения японцев и перебросило войска на границу. Отцовский полк ушел, а мама с грудничком на руках осталась. Ссыльные ей проходу не давали, и помощи не оказывали: «Пошла прочь, комсомолка, со своим выкормышем!..». Замерз Генка…

Старшая сестра родилась, когда вместе с отцом в 1942 году в Читинскую область вернулась советская власть.

После войны отец нес службу в Китае. Прибыл на Родину только в 1949 году. А мама все это время была на Дальнем Востоке…

Смотрите, какой у нее на снимке необычный наряд? Китайский! У ног собачка лежит. Пес - тоже китайский «сюрприз», дяди Саши Сучкова, друга отца.

Отец из КНР привез радиоприемник «Ленинград».

Смешно звучит – «Ленинград» из Китая! Эти радиоприемники с короткими волнами, которые ловили дальние радиостанции, позволяли слушать Москву. Их специально отправляли в Китай, так сказать, для стратегических целей. В Союзе «под широкую публику» не выпускали. А я, как и мой папа, тоже занимался радиотехникой. Папка закончил школу и сам смастерил детекторный радиоприемник. В это трудно поверить, но его, вчерашнего выпускника, назначили директором детской технической школы. Со школьной скамьи в директора!   

Ну и я пошел по отцовским стопам - подростком отремонтировал тот самый старенький коротковолновый «Ленинград». Помню, дядя Ваня, муж папиной старшей сестры Поли, все звал меня радио «Свобода» слушать. После смерти своего первого мужа, председателя Таганрогского горисполкома Петра Петровича Данилова (хороший человек был, надорвал здоровье, когда Таганрог после войны из руин поднимал, отец уважал его очень) тетя Поля вышла за настоящего нэпмана. Отменный дядя Ваня краснодеревщик был, все сокрушался, что свою мастерскую открыть не может. Вот «Свободой» и заслушивался.

А я свое радио слушал. Все западные радиостанции! Однако и в юности умел сложить «два плюс два» и критически, без восторга воспринимал информацию инагентов, оставшись преданным Советской России. Не испортили меня вражеские голоса!

                   В жизни есть место чуду

- Сколько судеб война сломала…

На столе снимок мамы моей жены стоит. Она уже ушла, но мы не в силах убрать фотографию. Ее назвали Надеждой, имя пророческим оказалось. В 1941 году спасался народ от фашистов, как мог. Жители деревеньки убегали от захватчиков в лес. А Надя грудничком была, вот опытные бабки и говорят ее матери: «Бросай ребенка, спасай себя. Все равно погибнет она…». Сначала женщина поддалась уговорам бабок, положила младенца в мох и пошла, рыдая, за односельчанами.

Не выдержало материнское сердце. Вернулась она за Надей. Надежда выжила, а потом и супругу мою, Людмилу, родила.    

В этом году посчастливилось узнать, где был захоронен дедушка Людмилы, Николай Григорьевич Юдов. Мы долгое время считали, что он погиб в боях на границе с Калугой, под Вязьмой. Послали запрос и глазам своим не поверили: награжденный медалью «За отвагу» красноармеец Юдов пал смертью храбрых, освобождая Смоленщину! Похоронен в Гнездово.

9 мая сын из Санкт-Петербурга приехал, отправились к мемориалу. Так и есть: на памятнике высечена фамилия нашего дедушки.

Чудеса! Все эти годы он был рядом с нами.           

            «Пойду на юридический, и – точка!»

- Я родился в 1951 году на станции Домна, что в Читинской области. Через шесть месяцев полк отца перебросили с Дальнего Востока в Смоленск, который стал моей второй Родиной. Так и не удалось мне в Забайкалье побывать, все времени не хватало…

Детство помню отчетливо. А жили мы в Смоленске на Покровке в так называемой «пятихатке», где на улице Фрунзе располагалась военная часть. В Госпитальном тупике стояли пять домиков, они-то и назывались «пятихаткой».

Пацаньем спорили, какое слово сильней да увесистей: «Честное ленинское» или «честное сталинское»? В спорах выяснили: раз Ленин Сталина учил, стало быть, ленинское!  

Я запомнил смерть Сталина. Два года всего мне было, а – помню! Отец со службы пришел, мать стирала. Услышала весть, зарыдала. И я расплакался тоже. Впервые в жизни увидел, как плачет мама.

Нетрудно догадаться, что я мечтал податься в летчики. И вдруг заметил: боюсь высоты. Мальчишками лазали по деревьям, товарищи на самый верх карабкались. А я один сук одолею, второй… Страшно. Ребята смеются: «Мы истребители, а ты – бомбардировщик!»

Обидно!

Решил-таки березу одолеть. Ночью вышел из дома и забрался на самый верх. Ночью не боязно было, земли-то не видать! Еле сполз с той березы.

Однако в своих силах уверился. Раз залез на дерево, значит, и летать смогу!

А тут в третьем классе зрение ученикам проверяли. У меня один глаз слабым совсем оказался. Переживал очень. Ну, какой истребитель в очках? Не судьба была летчиком стать.

Зато стал юристом.

Еще когда в «пятихатке» жили, в расположение прислали начальника санчасти, а у него дочка была. Татьяной звали, на четыре года старше меня. Заводила, учила малышню в казаки-разбойники играть. Тогда-то я и решил: «Вырасту, женюсь на Тане!»

Вскоре отца моей первой любви перевели в Москву. Татьяна поступила в МГУ на юрфак. Но нас не забыла. Когда приезжала в Смоленск, рассказывала, как интересно учиться на факультете. Я загорелся: «Пойду на юридический, и – точка!»

Однако оказалось, что поступить в Харьковский или Саратовский юридические институты сложно. Нужен стаж работы или служба в армии. В МГУ и соваться не стоит, я не медалист.

Успешно провалил вступительные экзамены на истфак СГПИ и пошел служить. В армии хорошо устроился. На втором этаже казарма была, на первом – библиотека, где я и просиживал все свободное время. Готовился поступать в юридический.

                                «Золотой Зуб»

- Не успел закончить вуз, говорят: «Давай, скорей приезжай в Рославль. Тебя там уже все ждут. Кабинет готов, стол и общежитие. Только работай!»

Так и начался мой быстрый карьерный рост. Я был фанатом своего дела.

Помню, была история...

Пацан забрался в рославльский ДК и гитару украл. Провели обыск, нашли инструмент. А в это время из церквушки, что на въезде в Рославль с левой стороны стоит, икону стащили. Как раз и основной подозреваемый «нарисовался», бывший уголовник по кличке «Золотой зуб».

Мужик нормальной комплекции, как он сумел в церковь пробраться? У меня сразу возникло подозрение, что в маленькое окошко мог проникнуть щуплый малец. Сто процентов: «Зуб» его подговорил! А как доказать? Малолетка молчит и не колется.

Приводят мальчишку ко мне в кабинет, мать рядом стоит. Семь часов вечера. «Петя, - увещеваю подростка, - мама тебя заждалась, признавайся, откуда икона?» Нервы у меня не выдержали, как дам ему щелбанца!

Мальчика понесло: «Украденная икона – дело рук «Золотого зуба». Он меня подсадил, я в окно и влез».

«Все понятно, дуй с мамкой домой!»

«Золотого зуба» задержали, икону изъяли, а на ней «пальчики» рецидивиста.

Иду к «Зубу» в «обезьянник», а «Зуб» кривляется: «Я тебя на ножи поставлю!»

Нет контакта. Отправил его с конвоем в Смоленск.

А тут проверка, заместитель начальника следственного отдела Вячеслав Васильевич только руками всплеснул: «Все пропало! Завтра срок следствия заканчивается, два месяца истекло, а ты арестанту обвинение не предъявил!»

Беру с собой печатную машинку, ловлю в попутку, и в Смоленск! Иду в изолятор, в кармане две пачки «Беломора». До часу ночи с «Зубом» в СИЗО просидел. С делом ознакомил, адвоката предложил. Тот только рукой махнул: «Не надо! И так все подпишу».

Хватаю такси и к родителям на Покровку! До четырех часов утра долблю на машинке обвинение. Целый семейный подряд организовал: пока печатаю, отец готовые страницы подшивает, нумерует…

Утром автобус на Рославль. Бегом к адвокату, мальчишка – то, пособник «Зуба», несовершеннолетний! Адвокат вошел в положение, все-таки бывший следователь милиции, понимает.

В девять утра я был на рабочем месте.

Успел!

Через месяц меня забрали на повышение в Смоленск. Проявил рвение, хоть и пришлось немножко…. схалтурить. Формальности! У кого их не было?

                           «Волшебные» посылки

- Подходил к концу первый год моей работы. В шестой рославльской колонии (строгий режим!) случилось ЧП. В 1976-м дело было…

Ко мне являются собственной персоной заместитель оперативной части колонии №6 и тамошний опер: «Выручай! Приближается Новый год, а у нас две посылки с наркотой в колонию собираются перебросить. Спасай! Представляешь, что на «строжаке» будет, если до заключенных эти посылки дойдут? Колония на ушах стоять будет! Одну посылку мать осужденного собрала, адрес есть. Вторая – на почте. 100-процентная информация!»

В присутствии участкового провели в доме у этой женщины обыск. Потом бросились на почту. Так и есть, в посылке седативные и сильнодействующие вещества. Одна посылка из областной психиатрической больницы, вторая, вяземская. В доме - интернате для престарелых ее собрали.

Мое руководство за голову схватилось: «Это же не твоя компетенция, а ментовская!» А я в ответ: «За ответственность отвечаю».
Несемся в Смоленск, наводим в больнице шорох. Проверили подотчетность всех сильнодействующих препаратов. Старшая медсестра, мать одного из осужденных, призналась: «Сын попросил. Сказал, не пришлю – могут и заколоть. Куда деваться?»

Спрашиваю: «Почему за лекарствами нет контроля?!» Молчит, пожимает плечами.

Погнали в Вязьму, с домом - интернатом разбираться.

Так я доказал свою состоятельность на областном уровне.

               Бунт бессмысленный и беспощадный…

На счету Сергея Малигона – громкое дело по расследованию массовых беспорядков в колонии №1 в Анохово.

- У меня там 27 трупов было, - неохотно вспоминает Сергей Васильевич. – Полгода дело расследовали. Беспорядки были вызваны недоработками администрации режимного учреждения, допустившей «разборки» между «мужиками» и «пацанами».

Шел 1977 год.

Общий режим, осужденные по первому разу сидели. А тут «созревших» мальчишек из колонии для несовершеннолетних к ним и перевели. На одной территории оказались выходцы из неблагополучных семей и те, кто мешок картошки украл.

Пацаны, успевшие набраться опыта у преступного мира, начали свои порядки устанавливать. Пролилась первая кровь, и пошло-поехало! Поджог, в колонию загнали пожарную машину. Так осужденные скачали из машины бензин, намочили шапки, подожги и давай общежития, где мужики – колонисты жили, горящими шапками закидывать.

Даже в Сафонове были слышны крики…

А мы до четырех часов утра стояли навытяжку. Ждали, что скажет Москва. Поступил приказ: «Стрелять на поражение».

Бунт захлебнулся в крови.