В архивах памяти людской…

«Наша память опять от зари до зари беспокойно листает страницы…» Листает… Только вот на странице Великой Отечественной войны запнулась и уже 76 лет не в силах ни перевернуть ее, ни дочитать до конца. Помнить об этом больно и страшно, но и забыть - значит предать и тех, кто не вернулся, и выживших.

Василий Никитович Захаров и его жена Анастасия Федоровна - выжившие. ЧУДОМ не застреленные фашистами, ЧУДОМ не умершие от голода, ЧУДОМ не подорвавшиеся в лесах и на полях, где нельзя было и шагу ступить, чтобы не напороться на мину… И теперь они живут вопреки всему в своем стареньком, чуть держащемся на земляной завалинке домике, радуются тому, что о них не забывают в День Победы, и не сетуют на то, что только 9 Мая о них и вспоминают. Жизнь идет, а память все силится перелистать страницы под номерами 1941 -1945… И когда-нибудь перелистает.

Отъелись только в Кемерове

Для каждого человека война начиналась по-своему. На родину Василия Никитовича, в деревню Гредякино Бердяевского сельсовета Пречистенского (ныне Духовщинский) района Смоленской области она пришла в лице почтальона с повесткой райвоенкомата. Главу семьи, отца пятерых детей 47-летнего Никиту Захаровича Захарова, 1894 года рождения, призвали в ряды РККА. На его счету это была уже третья и последняя для него война. Спрятал он подальше свой Георгиевский крест за Первую мировую и пошел воевать. А следом пришли немцы. Маленькому Васе они тогда показались совсем даже не страшными.

- Мы с сестренкой Катей в лес по малину ходили. Ягод насобирали, вышли на большак, а по нему много машин едет. Солдаты из кузовов смотрят на нас, что-то показывают, говорят на непонятном языке, фотографируют… А мы с Катей стоим на обочине, чумазые, с туесками с малиной… Вот так для меня начались война и оккупация. Не знаю почему, но фашисты в Гредякине в домах на постой не останавливались. Они все блиндажи рыли, бревнами их перекрывали. Может, партизан боялись или просто брезговали.

Я спал на сеновале. И вот однажды зашли туда два немца, увидели меня. Один автомат вскинул и хотел меня пристрелить, а другой его по автомату рукой ударил и что-то сказал. Они повернулись и ушли. Вот так я тогда остался жив.

А был случай, когда мне немец шоколадку дал. Фрицы население, в том числе и детей, работать заставляли. Я должен был на лошади пахать. Увидел один немец, как я на коня одним прыжком вскакиваю, и давай заставлять меня показывать этот трюк. Потом шоколадкой «премировал».

В войну наша деревня Гредякино уцелела. Может быть, потому, что в ней партизаны ни одного фрица не убили, или сыграло свою роль, что староста у нас жил. Пожилой человек, но партизан не любил и преследовал их. Его «народные мстители» потом поймали и расстреляли. А вот в Бердяеве два партизана прятались. Когда немцам об этом донесли, то деревню сожгли. Еще из нашей «окружки» спалили Овсянкино, Скиртею и Рибшево.

Самое страшное началось, когда гитлеровцев от Москвы поперли. Бои шли сильные. В основном вели их партизанские отряды.

И вот когда немецкие части отошли, а партизаны пришли, то мать просила их пропустить нас к дому. Там картошки еще ведра два в подполе оставалось. Партизаны сначала не пускали, боялись, что мы под пули попадем. А потом, когда все немного успокоилось, немец еще дальше отошел, то разрешили нам сбегать к дому. Мы принесли картошку в двух рюкзаках. У мамы был большой, а у меня - маленький. А партизаны были все грязные, оборванные, голодные. Мы им мой мешочек с картошкой отдали, они поблагодарили, попрощались и дальше пошли фрицев добивать.

Еще продолжались бои, но уже пришли наши, и все население отправили из прифронтовой зоны в эвакуацию. Тяжело было ехать в товарных вагонах, холодно, вши заедали. Много взрослых и детей тогда по дороге умерло.

Мы попали в Кемеровскую область, в колхоз имени Кутасова. Богатое было хозяйство, день и ночь производило продукты для фронта. Руководила им женщина, уж не помню, как ее звали. Она, как мы приехали, приказала вскипятить котлы, вымыть нас, а потом поселила в пустующих домах, определила на работу, питанием обеспечила. Мы - люди трудолюбивые, свое место быстро нашли. Приходилось и на свиноферме работать, и на быках пахать… Но ничего, поправились, даже отъелись немного.

А потом отца из армии комиссовали по контузии. Он домой, в Гредякино вернулся. По спискам в сельсовете нашел нас и весточку подал. Вот мы с мамой и засобирались назад. Приехали домой, а там все выжжено, голод такой, что мы трупы павших лошадей разделывали и эту мертвую конину в бочках вымачивали по нескольку дней и ели. Как не отравились насмерть, не знаю... Но ничего, выжили. Начали хозяйство поднимать.

Костюм да гармошка, жизнь - удалась!

Повезло Василию Никитовичу служить Родине в мирное время. Призвали его во флот, где он с честью отстоял все свои вахты на трех кораблях. А потом вернулся домой, работать устроился в лесное хозяйство. Труд, конечно, тяжелый, но первой зарплаты ему хватило на костюм и гармонь. Тянуло его к музыке, и природа слухом не обделила. Без всякого обучения мог подбирать знакомые мелодии. На работе тоже проявил способности, молодого парня заметили. Постепенно вырос он с рабочего до мастера леса. Должность ответственная, хлопотная. Выучился на шофера. Сначала на маленьком грузовичке поработал, а как опыта набрался, то и лесовоз ему доверили. Это же и большая ответственность, и честь. Только асы-водители допускались за руль таких машин. Там же, в лесу можно сказать, нашел он свою вторую половинку - Анастасию Федоровну. Она тоже в этих же местах пережила оккупацию, даже стояла на краю расстрельной ямы. Видела, как ее бабушка просила фашиста убить ее первой, чтобы не видеть расправу над своими детьми. Фашист ее просьбу выполнил… А потом спокойно расстрелял и детей, родственников маленькой Насти. Почему ее не убили вместе с ними? Наверное, потому что бывают на свете чудеса… Она, кстати, тоже работала в лесном хозяйстве и была мастером леса.

Поженились Захаровы в 1955-м. Василий Никитович, на все руки мастер, построил в Слободе (ныне Пржевальское) тот самый дом, в котором проживают они вдвоем до сих пор. В нем детей растили, хозяйство вели.

...Оставив хозяина на веранде, обхожу двор. Здесь когда-то все было изрыто окопами и блиндажами. Участок пришлось выравнивать вручную. Сейчас все заросло травой, надворные постройки, в которых давно уж нет скотины, покосились. Понятно, что на девятом десятке лет хозяйство, даже маленькое, вести не под силу. Да и сам домик хоть и бодрится, но… С самой постройки его капитально не ремонтировали. То времени из-за работы не было, то средств. Трудились-то, как и положено в деревне, от зари до зари.

Теперь Василий Никитович старается держаться молодцом, но живет на таблетках да уколах. Анастасия Федоровна тоже, да к тому же ослепла…

Но иногда звучат в доме разливы гармошки, а хозяйка, хоть и не может взять в руки перо и бумагу, но сочиняет стихи и читает их тем, кто приходит к ним с поздравлениями на День Победы. А в них - вся ее жизнь.

И про то, как была она командиром сандружины, и про 40 лет труда на лесоперерабатывающем комбинате, и про свою работу в составе группы «Народного контроля», и как была избрана членом бюро райкома партии… Все могла, все умела, вот только «взятки брать не научилась… Никого не предала и честно Родине служила». А еще Анастасия Федоровна писала,

что надо «соблюдать законы божьи: не воевать, не лгать, не воровать». И в следующей строфе, памятуя о неизбежности смерти, просит «по мне не плакать, не рыдать, а добрым словом вспоминать… Или просто сказать: «Зачем же ты так трудилась… твою ж мать?» Вот так, ни много ни мало.

Уходят от нас люди, которых поэт Михаил Светлов назвал «юношами стального поколенья», настоящие патриоты, несгибаемые бойцы, унося в своей памяти и душах «эхо последней войны». Последней ли?

Хоть бы окна подарили...

В какие-то странные времена мы живем. Никто никому ничего не должен, ни дети родителям, ни родители детям, ни живущие сегодня тем, кто обеспечил им мирное небо на десятилетия вперед. А ведь не зря сказано, что об уровне развития общества можно судить по тому, как в нем относятся к детям и старикам. Пусть и не воевавшим на фронтах Второй мировой, но трудившимся в тылу, а потом поднимавшим страну из разрухи.

К 9 Мая на газетных страницах нет отбоя от желающих сообщить о своих добрых делах для ветеранов и тружеников тыла. Одни это делают от чистого сердца, другие так строят свою пиар-кампанию… Ну да ладно, главное, что старикам от этого есть польза.

Вот и тут - нашлись бы добрые люди да подарили супругам Захаровым обычные пластиковые окна для их дома. Ведь и надо-то немного, но им самим такое не осилить ни физически, ни финансово. Дров-то на зиму хватает, но старенькие рамы, где стекла надо заклеивать бумажными полосками, чтоб не дуло, тепло держат очень плохо.

Впереди зима, и неизвестно, какие сюрпризы она преподнесет. Но старики не жалуются, ничего ни у кого не просят. Достойно встречают и провожают каждый день своей жизни, тем и счастливы.

Фото автора.