Смоленский театр абсурда

В Смоленском камерном театре прошла премьера спектакля Елены Янышевой «Письма счастья, или Когда зацветут деревья».
За основу постановки взята бессмертная пьеса Алехандро Касоны «Деревья умирают стоя», которую испанский драматург написал в 1949 году.

…Еще не прозвучал последний звонок, призывающий зрителя погрузиться в двухчасовое действо, а на полутемной сцене уже развернулась экзистенциальная драма под названием «Одиночество». Маленькое бесполое существо в свитшоте с наброшенным на лицо капюшоном корчится в муках. В бойницах декораций - трансформеров (художник-постановщик – Людмила Пономарева) возникают отголоски ночных кошмаров хрупкой девушки – к ней тянутся, как в классическом фильме ужасов, зловещие руки в черных и длинных, по локоть, перчатках.

И вдруг мучительный кошмар бесследно исчезает, спугнутый вспышкой света. В темном проеме двери появляется рука незнакомца. В его ладони хризантема. Незнакомец выдергивает девушку из тьмы одиночества и уводит за собой в волшебную страну Счастья…

Вот тут-то в поисках заповедного счастья, в которые пускаются главные герои спектакля, и начинается балаган. Уличное шоу, которое в Камерном театре характеризуют как «магический реализм с элементами эротизма». Безусловно, эротика на сцене присутствует. Вульгарная проститутка – Дьяволица (Алена Шопот) теребит алый цветок на «интересном» месте, костюмы имитируют ягодицы и соблазнительную женскую грудь.

Бородатые карлики, Ангел (Татьяна Михальченко), отхлебывающий коньяк из бокала, а затем вальяжно отстегивающий белоснежные крылья и принимающий разнузданно – притягательный земной облик Секретарши… Безумный хоровод Бюро добрых дел «Счастье», которым заправляет сам господь Бог, или его неутомимый директор, проказник сеньор Маурисио (Николай Фарносов). Эротика и вера, дешевый балаган и пронзительная тоска о простом человеческом счастье смешались в безумный коктейль. Актеры меняют роли, как перчатки, а романическая комедия, фрагментированная абсурдными ситуациями, плавно перетекает в драму. Драму, построенную на контрастах и противопоставлениях. Базирующуюся на антагонизме мира вымышленного и реального, безыскусных, живых эмоций и профессионального вранья, актерского притворства и искренних чувств. Диалектика, требующая консенсуса! Ибо, как пишет Алехандро Касона, «Сеять волнение и иллюзии – такое же достойное занятие, как сеять хлеб».

Собственно, на эротических балаганных плясках (хореограф - Александра Иванова), попытки эксперимента в плоскости театра абсурда и заканчиваются. Зритель облегченно вздыхает: декорационный трансформ возвращает публику из Рая и Ада Бюро добрых дел «Счастье» в квартирку сеньора Бальбоа (Александр Кокшаров) и престарелой Эухении (Надежда Трапезникова), выплакавшей все глаза в ожидании непутевого внука. Дальнейшее театральное действо привычно перетекает в традиционный вербальный диалог и многословные реплики.

А хотелось бы иного. Хочется современных решений и более решительных поисков в области режиссуры и драматургии, более радикального погружения, например, в заявленный режиссером – постановщиком театр абсурда и выбор актуальных тем, бередящих ум и сердце. Смело заменять слово яркой, неординарной метафорой, уходить от примитивной коммуникации в визуализацию действия и многослойный пирог смыслов. Брать куражом! Другого пути нет. Пусть кто-то возмутится и покинет зал с неодобрительными, громкими криками, начнет топать ногами и свистеть. Вызывающая спор постановка может понравиться неординарно мыслящему человеку, который завтра приведет в зал с десяток единомышленников. Соблюдая четкий баланс между развлечением и раздумьем, смело вводить на сцену вербатим и авангард, экспериментировать. Наконец, браться за смоленскую тематику!

Однажды в момент интервью «РП» известный театральный критик Александр Вислов выразил искреннее недоумение, сказав, что «не понимает, почему в Смоленске до сих пор нет постановке о Глинке – история зарождения русской классической музыки в Новоспасском уникальна! Есть, безусловно, и другие знаковые события в истории региона, которые будут понятны зрителю и вызовут у него неподдельный интерес. Заезженные спектакли по заезженным пьесам ставят театральные «двоечники». Уважающий себя театр обязан создавать эксклюзивный продукт, способный удивлять и поражать воображение!»

Как такового, эксперимента у Елены Янышевой не получилось – несмотря на отчаянные потуги. Реплика на «Сына человеческого» Рене Магритта в фойе театра плохо сочетается с удушливыми «ароматами» жареной рыбы, не понятно с какой это радости оголтелого гурмана пропитавшими зрительный зал…

Хотелось дышать «духами и туманами». Вслушиваться в театральный язык, разгадывать загадки, заниматься сотворчеством. Попытка снова не удалась.