"Колотушка тук-тук-тук. Спит животное Паук..."

На Малой сцене смоленского драматического театра интеллектуальное событие – премьера камерного спектакля «Тьма египетская», поставленного заслуженным артистом России Сергеем Тюминым по циклу рассказов Михаила Булгакова «Записки юного врача».

…Прямоугольник сцены погружен во тьму. Тьма непроглядная, хоть глаз коли! И вдруг эту обволакивающую, уютную темноту острием скальпеля вспарывает ослепительная вспышка света. На сцене вращаются концентрические круги – белые зонты, символизирующие бесконечную череду одинаково беспросветных дней, сменяющих друг друга в надежде на милость божию и… свет в конце туннеля после выхода из-под наркоза.

Под тягучую фолк-тему на стихи поэта-символиста Николая Заболоцкого «Меркнут знаки зодиака…» на сцене возникает карусель лаконичных фигур в балахонах – Ангел (Мария Вилюнова), Смерть (заслуженная артистка России Инна Флегантова), Лихо (Константин Юхневич). Балахоны мечутся в зловещей свистопляске «баюльной» песни для взрослых вокруг одинокого силуэта человека в строгом костюме, нашептывая и подвывая ему про «сонной мысли колыханье, безутешное страданье…». Про то, как «ловят Муху колдуны, и стоит над косогором неподвижный лик луны…». «Колотушка тук, тук, тук. Спит животное Паук…».

Бредовые строчки песни сплетаются в загадочную, душную, зловещую вязь. Тьма расступается - испуганный Врач (Егор Деюн) вступает на девственную территорию крестьянских заблуждений и замшелых суеверий, так сочно и ярко описанную Михаилом Булгаковым в  цикле рассказов «Записки юного врача», опубликованных в 1925 - 26 годах.

В «Записках юного врача» отражены реальные случаи из врачебной деятельности Булгакова в земской больнице села Никольское Сычевского уезда Смоленской губернии в период с сентября 1916 года по сентябрь 1917-года. Михаил Александрович «зарекомендовал себя энергичным и неутомимым работником на земском поприще». По имеющимся в Управе сведениям, «в Никольском участке за указанное время пользовались стационарным лечением 211 человек, а всех амбулаторных посещений было 15 тыс. 361».

Булгаков лично произвел одну ампутацию и трахеотомию, трижды отнимал пальцы на ногах, произвел 21 (!) сложнейшее акушерское вмешательство и три раза делал роженицам поворот на ножку, дважды удалял атеромы и липомы. Зашивал раны, вправлял вывихи, удалил под наркозом осколки раздробленных после огнестрельного ранения ребер…

В спектакле «Тьма египетская» не так уж и много авторского текста. Постановка построена на образах, постигающих мифологию человеческого сознания и торжества разума: режиссер осознанно делает ставку на символическом решении визуально-смыслового ряда и ассоциативных параллелях. Уходит в изящную фольклористику, не забывая о медицинском анамнезе и диагностике болезни, обрывающей человеческую жизнь. Интересно само сценическое решение театрального «анамнеза»: на сцене Лихо (недуг) нащупывает в темноте «пробоину», слабое место в теле пациента, Смерть взмахивает рукой и «срезает» жизнь, Ангел сопровождает нежным, тоскливо – безнадежным воплем душу отмучившегося раба божьего на небеса…

Цепочку привычного для мироздания акта жизни и смерти обрывает Врач – нервный, неопытный, но безрассудно – решительный прообраз юного Булгакова, созданный Егором Деюном. Пластикой, в танце главный герой побеждает болезнь и ее неизбежный, фатальный исход. Спасает роженицу, в присутствии которой на сцене необходимости нет. Роды - чересчур интимный для театра акт, требующий визуального переосмысления!

Смерть отступает, ангелы поют… А мужики да бабы в деревнях судачат про «стальное горло» девочки Лидки и невероятно сложный, смертельно-опасный в условиях земской больницы «поворот на ножку»… На сцене, сменяя друг друга, мелькают сюжеты булгаковских новелл «Полотенце с петухом», «Крещение поворотом», «Стальное горло», «Вьюга», «Тьма египетская» и «Пропавший глаз».

Кровь – красные ленты, вода – марлевые бинты. Операция – танец. Стальная трубка, вставленная в разрез на горле девочки при трахеотомии, материализуется в пронзительном плаче флейты. За символами и тихом, порой невнятном рассказе усталого доктора о своих страхах, переживаниях и победах над Смертью – подвиг русского интеллигента, несущего помощь блуждающему во «тьме египетской» народу. И, тем не менее, символы эти хоть и не оригинальны, но свежи именно в Смоленске – они раскрывают психологию начинающего врача.

«Уроженец большого культурного города, знаток музыки и литературы, Михаил Булгаков, попав в глухую деревню, стал делать свое трудное дело так, как диктовало ему его врачебная совесть, - пишет сестра писателя, Н.А. Булгакова (Земская). – Врачебный долг – вот что, прежде всего, определяет его отношение к больным. Он относится к ним с подлинно человеческим чувством. Он глубоко жалеет страдающего человека и горячо хочет ему помочь, чего бы это ни стоило лично ему. Жалеет и маленькую задыхающуюся Лидку («Стальное горло»), и девушку, попавшую в мялку («Полотенце с петухом»), и роженицу («Крещение поворотом»), и бестолковых баб, говорящих о своих болезнях совершенно непонятными словами («Пропавший глаз»): «…научился понимать такие бабьи речи, которых никто не поймет»…

Он понимает всех, всех своих пациентов. Пишет он об этом без излишней декламации и пышных фраз о долге врача, без ненужных поучений. Не боится сказать и о том, как трудно ему приходится».

Вот и Сергей Тюмин решился на разговор со зрителем на достаточно сложном языке, пытаясь в пластике, эскападах музыкального оформления Сергея Хандрыка и посредством игры пяти актеров, натягивающих личины минимум восьми персонажей – фельдшеров (забыли про Александра Кащаева!), медсестер, деревенских мужиков и баб, а также мифологических и фольклорных существ, поведать историю становления хирурга и писателя-философа. Браво!

«В жизни Михаил Булгаков был остро наблюдателен. Стремителен, находчив и смел, он обладал выдающейся памятью. Эти качества определяют его и как врача, они помогали ему в его врачебной деятельности. Диагнозы он ставил быстро, умел сразу схватить характерные черты заболевания; ошибался в диагнозах редко. Смелость помогала ему решиться на трудные операции».

Единственный нюанс со знаком «минус», который бросается в глаза: спектакль напоминает беглый набросок, незаконченный эскиз. Быть может, долепить постановку до ее логического завершения и ювелирной огранки формы создателям «Тьмы египетской» не хватило времени?..

Но за попытку ведения блестящей интеллектуальной игры со зрителем – спасибо!