Художник знака, "калифы на час" и беспредел в храме Искусства

Театральный минималист-конструктивист, заслуженный художник России Николай Агафонов – прекрасный собеседник. Настоящий чеховский интеллигент, и общаться с ним можно часами. В том числе, и на «неудобные» темы, которые не становятся достоянием газетных передовиц.
«Я не представляю себя без этих долгих бесед об искусстве в мастерской с дорогими мне людьми», - признается Николай Агафонов – главный художник Смоленского камерного театра.

- Два года назад мне показалось, что Большая сцена драмтеатра от меня устала. Да и я, признаться, от нее утомился. Начал повторяться, выработались штампы. Еще одна проблема – сегодня нет режиссера, с которым я смог бы это огромное пространство освоить. Нет друга, с которым на подмостках можно создавать «золотой фонд». Игорь Войтулевич и Стас Назиров уехали в Москву, вот я и почувствовал, что как-то художественно… осиротел.

Потому, наверное, и ушел в Камерный театр. Поставил здесь уже пять спектаклей, и сопротивления сцены не ощущаю. Но… до сих пор чувствую: она ко мне присматривается! Тактично пытается понять, чего от нее хочу. А я с трепетом спешу к ней на свидание. Самое главное качество художника – понять суть натуры, поймать обнаженный нерв, ощутить эмоциональный надрыв. Стать рисовальщиком несложно, любого можно научить, да ведь в искусстве важней другое. Важен диалог с натурой.

Я очень люблю сидеть в темном зале и вести внутренние монологи. Постепенно в мозгу возникают яркие картины, пустое пространство постепенно начинает заполняться декорациями будущего. Мне очень комфортно на этой маленькой и уютной сцене с большими замыслами. Быть может потому, что художественный руководитель камерного театра Николай Парасич оказался современным режиссером. Он ценит природу актерского естества, у Николая Петровича сугубо личностное отношение к произведению, которое он ставит. А как он обращает в свою режиссерскую веру актеров! Они, бывает, сопротивляются. Актеры ленивы, да и я тоже. Не в упрек!

- Запомнился ли вам какой-нибудь спектакль на смоленской сцене за последнее время?

- Нынешний репертуар драмтеатра я знаю плохо, поэтому радуюсь за успехи Камерного театра, который сегодня переживает настоящий ренессанс. «Зойкина квартира», «Очень простая история» по пьесе Марины Ладо, «Примадонны» Кена Людвига – это большой успех в театральной жизни Смоленска! Публика с удовольствием ходит на эти спектакли, потому что изголодалась по общению с актерами. Народ устал от массированных телевизионных атак на сознание, измордован экономически. Каждый день ему, не таясь, говорят: «Ты – быдло!», а потом, укоряя работягу за «недостойное», с точки зрения морали и этики, поведения, требуют: «Ты должен жить по Чехову!». Что означает быть честным и чаи гонять на белых скатертях! Любой человек не выдержит и сопротивляться начнет! А где ж пообщаться-то «по-чеховски», как ни в театре?! Николай Парасич умеет ввести зрителя в живой диалог, потому что не под публику подстраивается, а просто откровенно говорит об откровенных вещах.

Кен Людвиг и его «Примадонны» потому таким успехом пользуются, что это – сильная драматургия. Это вам не Рэй Куни, заставляющий актеров «красить текст»! Покрасят они его, ну и что? В финале – ликующая пустота! Хорошая комедия тем и хороша, что на нее не только смеяться идут, но и катарсис хотят получить. А это возможно только в том случае, если режиссер работает не над текстом, а над душой постановки. В моем случае разговор идет об Игоре Войтулевиче и Николае Парасиче. Что ни говори, а ведь умеют они одухотворять пространство сцены!

- С вашей точки зрения, какими болезнями страдает наш театр?

- В прошлом году с легкой руки Смоленского отделения Союза театральных деятелей России смог посетить пять столичных постановок. Меня поразил театр Петра Фоменко и его «Три сестры»! Это не театр формы - интеллектуальный, гламурный и изысканный, чем грешат многие московские коллективы. Здесь прямо на твоих глазах рождается… вторая природа всего!

Знаете, совсем недавно меня назвали «художником знака». На такие мысли критиков натолкнул маленький, но важный штрих в спектакле «Очень простая история» - гнездо с куриными яйцами. Беременна девушка, главная героиня постановки, готова отелиться хозяйская корова… Весь маленький мир постановки на сносях и готов разродиться вопреки человеческому равнодушию!

Если говорить о важности знака в драматургии, в тех же «Трех сестрах» мне запал в душу момент, когда сестры говорят о быстротечности жизни, твердят свое «в Москву, в Москву!». И вдруг на подмостки выкатывается детский волчок. Юла. И они, сестры, молча смотрят на этот волчок, который крутится, крутится… А потом заваливается набок и замирает. Конец сцены! Конец… жизни.

Живой российский театр Станиславского никогда не умрет. Да, он может болеть, внезапно занедужить от смены актерского состава, но похороны ему не грозят.

Именно из-за языка знака мне сейчас очень важен театр Петра Фоменко и его понимание сцены. Никому не интересно, когда текст тарабанят на фоне потрясающих декораций и впечатляющих проекций. Равнодушно, практически без эмоций. Это не жизнь, а сухая констатация факта. Выморочная мертвечина…

- Как вы относитесь к обязательной пятибалльной оценке спектаклей зрителями, которую Минкульт планировал ввести в этом году с целью выявления рентабельности работы государственных театров?

- Если идти на поводу у зрителя, Достоевский и Чехов вообще больше никогда не появятся в репертуаре театра – народ требует развлечений. С другой стороны, можно и комедии ставить со смыслом, не занимаясь при этом штамповкой ситкомов. Я вижу здесь проблему самого театра – нередко режиссеры прикрываются грандиозными идеями, не предлагая со сцены никаких конструктивных решений проблем. В результате появляются никому не нужные проекты, с которыми не жаль расстаться.

К счастью, эту инициативу воплощать в реальность не спешат – видимо, и сами поняли, что занимаются глупостями.

- Любая, даже самая идиотская, инициатива может стать реальностью…

- Одно дело, когда Министерство культуры пытается ввести худсоветы в лице зрителей. Беда в том, что параллельно ведется и более серьезная разрушительная деятельность – например, сегодня уже начали объединять театры. В одном из городов России ТЮЗ, театр кукол и драму объединили под одной крышей с общим штатным расписанием и финансированием под эгидой единого для всех руководителя. Раньше администрации театров возглавляли работники из сферы торговли, сейчас «вакантные» должности занимают военные, что они понимают в тонких материях искусства? Да ничего! Что вы думаете, и нас могут объединить – кукольный театр, камерный и драму. Почему бы и нет? Современное искусство переживает неприятный этап – возрождение цензуры. Доходит до абсурда – вы же сами видите, что не только чиновники, но и церковь начала активно вмешиваться в культурный процесс.

- 18 апреля на церемонии «Золотая маска» зрители освистали министра культуры, когда он собирался вручить премию «За поддержку театрального искусства России», и потребовали вернуть оперу «Тангейзер», которую сняли с репертуара Новосибирского театра оперы и балета, якобы оскорбляющую чувства верующих.

Не знаю, насколько оскорбителен «Тангейзер» Тимофея Кулябина, но мы пока еще живем в светском государстве. И, если приходим в храм Божий, не навязываем там свои порядки. Как вы думаете, почему это происходит?

- Потому что Министерство культуры, видимо, не способно отстаивать позиции, на которых зиждется храм Искусства.

- Но ведь любая постановка способна оскорбить чувства православных, смотря под каким углом на нее посмотреть. Далеко за примерами ходить не будем: в «Очень простой истории», поставленной Николаем Парасичем, над сценой возносится свинья-ангел, животные в хлеву, схожие с персонажами священного вертепа, замерли в ожидании рождения нового человека…

- Еще как может, и для этого не нужно обнажаться на сцене перед крестом! Достаточно слова, намека, знака. В «Очень простой истории» мы, не таясь, говорим о том, что у животных, в отличие от многих людей, есть душа. Трепетная, верящая в высшую справедливость и надеющаяся на Божью любовь…

Навязываемая чиновниками цензура театру не нужна. Думаю, не стоит голословно утверждать, что наше сценическое искусство и драматургия переживают кризис. Российский театр, да и смоленский, в частности, сегодня очень силен. Какой сильный актерский состав в той же драме! Наши заслуженные – перезаслуженные «старики», Людмила Сичкарева и Николай Коншин, при желании смогут украсить сцену любого столичного театра. Если бы Олег Кузьмищев работал в Москве, он бы с экрана не исчезал!

- Недавно министр культуры на встрече с читателями в петербургском книжном магазине «Буквоед» раскритиковал школьную программу по литературе. По его мнению, ни «Преступление и наказание» Федора Достоевского и «Анну Каренину» Льва Толстого читать в школе не надо, потому что… скучно. К нему присоединяются и депутаты Госдумы, которые считают, что философские вопросы в школе изучать рано!

- Думаю, что Толстого и Достоевского хотят исключить из школьной программы потому, что в их произведениях содержится неприкрытая критика капитализма. Отлученный от церкви Толстой безжалостно критиковал моральные устои общества, Достоевский – тот вообще революционер, вооруживший Раскольникова топором, чтобы тот крушил ростовщиков и старух, дающих деньги под проценты и паразитирующих на человеческом горе и нищете. Капиталист не приемлет литературу, протестующую против либеральных ценностей, и сделает все возможное, чтобы заменить ее гламурными бестселлерами. А то ведь начитается школьник Федора Михайловича, задумается о чести и справедливости, да и за топор возьмется! Крамола в каждой строчке!

Чтобы не говорили о Швыдком, он был человеком от искусства и, как чиновник, понимал его проблемы. При Швыдком появилась программа «Культурная революция», расцвели «Золотая маска» и Международный театральный фестиваль имени Чехова. Нынешних «культурных» чиновников запомнят по странным инициативам на уровне анекдотов и сотрясанию воздуха в соцсетях. Если кто-то споткнулся в школе на «Анне Карениной», зачем же ему своими юношескими рефлексиями заражать общество?

С другой стороны, мы ведь и сами не знаем, насколько достоверна информация в электронных СМИ. Вполне возможно, что речь идет о вольной интерпретации министерских постановлений.

Я оптимист и убежден: жизнь расставит все на свои места. У нас есть как минимум 40 процентов думающей молодежи, которая поднимет общество и не боится бездумных и смешных чиновничьих инициатив. Нас тоже в двадцать лет упрекали в бездуховности и гоняли за длинные волосы, тертые джинсы и желтые носки. Да убить просто были готовы! И какой результат? Выросли нормальные люди, до сих пор двигаем «культуру в массы». А все эти «калифы», сами знаете, не больше, чем на час!