Николай Падалицын. Возвращение

Мало кто знает, но в 1930-м Смоленск потерял талантливого художника-оформителя, по которому прошел каток массовых политических репрессий. «РП» решил исправить историческую несправедливость и рассказать смолянам о потрясающих графических работах Николая Ивановича Падалицына. А помогает нам в этом хранитель коллекции графики Смоленского музея-заповедника, художник-реставратор Валентина КАЧАНОВА.

Валентина Ивановна показывает нам трехцветный оттиск на бумаге, выполненный в технике ксилографии.
- Эта работа называется «Смоленск. Вид на крепость». На ней наш замечательный земляк изобразил ту часть города, которая была видна из окон его дома, - фрагмент крепостной стены с башней Веселухой и Рачевским предместьем, - рассказывает Валентина Ивановна.
О самом авторе известно немногое. Он родился 13(25) декабря 1893 года в Смоленске в семье учителя гимназии. В детстве музицировал на скрипке, пел на три голоса со своими сестрами и выучил несколько иностранных языков, в том числе латынь и древнегреческий. А еще он любил резьбу по дереву, переплетать книги, шить обувь, обожал играть в шахматы и, конечно, рисовать.
И неудивительно, что хотел посвятить себя искусству. Однако отец, Иван Евстигнеевич, настоял: сначала «серьезное» образование. Потому в 1910-м Николай Падалицын стал студентом математического факультета Московского университета, чтобы через год перевестись на историко филологический. Спустя семь лет, после окончания вуза, будущий художник вернулся в родной город и стал заниматься в изостудии Пролеткульта (сокращенное название «Пролетарских культурно-просветительских организаций». - Прим. авт.). Его первыми учителями стали известные художники В. Штраних, Н. Яблонский, Ч. Стефанский, П. Ларенков.
- В 1922 году Николай Иванович решает продолжить свое образование - он поступает в московские Высшие художественно-технические мастерские (ВХУТЕМАС) на полиграфический факультет. Становится учеником признанного мастера книжной графики Владимира Андреевича Фаворского, впоследствии народного художника СССР и лауреата Ленинской премии, - продолжает Валентина Ивановна. - Его дипломной работой стала серия иллюстраций к книге американского журналиста Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир». Они также выполнены в жанре высокой печати. Одна из этих картинок совершенно случайно попала на глаза моей коллеге Людмиле Козиковой во время работы в библиотеке.
Именно Людмила Михайловна вновь «открыла» для смолян имя Падалицына. Сотрудница картинной галереи по крупицам собирала сведения о неизвестном художнике. Поиски информации оказались трудными: даже на то, чтобы узнать, что художник родом из Смоленска, ушло несколько лет. С неимоверным трудом Людмиле Козиковой удалось разыскать в Москве сестру Николая Ивановича Марию, которая передала в музей три его живописные работы и 37 графических рисунков.
Одним из них и оказался «Смоленск. Вид на крепость», который Николай Падалицын сделал, будучи еще студентом ВХУТЕМАСа, за год до трагической смерти.
26 июня 1930-го его арестовали по подозрению в «антисоветской деятельности», а менее чем через три месяца, 20 сентября, - расстреляли… в возрасте 37 лет.
- Мы потеряли замечательного художника. До сих пор непонятно, за что его приговорили к высшей мере наказания. Скорее всего, дело было даже не в нем самом. В 1929-м он женился на дочери бывшего генерал-майора, дворянина. Конечно, он был вхож в круг общения новой семьи, в которой советскую власть не особо приветствовали. Но что самое поразительное, из всех 11 арестованных расстреляли только Николая Падалицына. Остальных, в том числе и новоиспеченного тестя, отправили в лагеря или на поселение, - рассказала Валентина Качанова.
В 1989 году Николай Иванович был реабилитирован… Он похоронен на Ваганьковском кладбище, а его работы «живут» в Музее изобразительных искусств и Третьяковской галерее (Москва), в Русском музее (Санкт-Петербург) и в Смоленском музее-заповеднике.
Из воспоминаний народного художника РСФСР Бориса Рыбченкова: «Бывают люди, встречи с которыми остаются в памяти навсегда. Именно таким в моей жизни оказался Николай Иванович Падалицын. Даже внешне в нем было что-то нестандартно привлекательное, заявлявшее о себе как о личности. Общение с ним радовало, в чем-то обогащало. Я по-хорошему завидовал ему, его неброской простоте общения, тонкой воспитанности, подлинной интеллигентности. А главное, искусству держать себя. Трудно было поверить в гибель Н. И. Падалицына… Благородный образ, светлое, доброе имя Николая Ивановича - человека и художника в моем сердце, в моей памяти остались навсегда, до конца жизни».