12 ноября на российские экраны вышла черно-белая драма Андрона Кончаловского «Дорогие товарищи!», рассказывающая об одном из самых позорных эпизодов советской истории - расстреле мирной демонстрации рабочих в Новочеркасске. Казалось бы, фильм должен был получиться яро – антисоветским, ведь снял его «небожитель» Кончаловский, которому сроду не доводилось щи лаптем хлебать, а в роли продюсера выступил миллиардер Алишер Усманов.
Ан нет! Мажор с младых ногтей, сын Сергея Михалкова – большого  мастера вкладывать в одну и ту же мелодию разные смыслы (мы знаем его как автора советского, да и российского гимна, который звучит в самом начале фильма), поступил гораздо хитрее. И нашим, так сказать, «подмазал», и ваших не разочаровал. Потому как при товарище Сталине и цены регулярно снижали, и «рабоче-крестьянская власть» по трудящимся не стреляла.

В конечном итоге у Кончаловского получилось… антихрущевская «оптимистическая трагедия». Как только Хрущев развенчал культ Сталина, коммунизм (тот самый, фронтовой и беззаветный) был предан.

Но он пошел еще дальше, наложив кальку советской истории на… античную трагедию! Драма «Дорогие товарищи!», которую уже окрестили самым титулованным российским фильмом года, успела заполучить спецприз жюри в Венеции и выдвинуться на «Оскар».

                           «А если в коммунизм не верить, то во что верить? Взорвать тогда все!»

Кончаловский снял «Дорогих товарищей!» в безукоризненном стиле «Рая», который, в свою очередь, также сделан на черно-белый манер итальянских неореалистов.  

В первых же кадрах акцент на смятую постель. На простыне – два коммуниста. Мужчина и женщина, которые привыкли вести двойную жизнь. Лгать, кривляться на президиумах, изменять мужьям и женам и не представлять свою жизнь без сплошных компромиссов. Оба верят в коммунизм, да только коммунизм у каждого свой. У «партессы», фронтовички Людмилы Семиной (Юлия Высоцкая), коммунизм олицетворяет Сталин (мужское начало), ее любовник – «патриций» преклоняется перед Хрущевым (бабье начало).

Коммунистический дуализм выливается из уютной привилегированной спаленки на улицы нищего Новочеркасска. Пустые полки магазинов для строителей коммунизма, спецпайки (и даже дефицитный венгерский ликер!) для ожиревшей номенклатуры, которая всерьез опасается… голода. «Ешь ананасы, рябчиков жуй!»

А дальше в кадре появятся толпы манифестантов, транспаранты с надписями «Хрущева на колбасу!» (такие и в реальности были), снайперы – «гэбисты» на крыше горкома и запекшаяся на асфальте кровь мирных демонстрантов, которую не смогут смыть поливальные машины.

Танцы на эшафоте и, как апофеоз позорного июньского кошмара, брошенные на площади детские башмачки. Очевидцы рассказывали, что после выстрелов любопытные мальчишки, забравшиеся на деревья в сквере, посыпались, как груши... Среди них был и будущий генерал, двенадцатилетний Саша Лебедь. После первых же выстрелов он кубарем скатился вниз и со страху перемахнул через высоченный забор. Свидетели тех страшных событий рассказывали про детскую обувь на площади и белые панамки в крови...

Говорят, что родители о пропавших детях не заявляли. Быть может, потому, что снайперы расстреляли сирот из детского дома на ул. Московской? 

А потом будет и взятая в кадр река (все течет, все изменяется!), на одном берегу которой потомки белоказаков, как встарь, купают лошадей, а на другом омывает испачканные могильной землей ладони ярая сталинистка Людмила Семина…

Отсюда и взялась простейшая, но при этом прелестнейшая метафора: Семина сидит на лавке в кататоническом ступоре, обмирая от страха за пропавшую на митинге дочь (ей только что сообщили, что в морг начали свозить первые трупы), и вдруг неожиданно видит под деревом недавно ощенившуюся суку и сосущих молоко щенят. У Людмилы мгновенно срабатывает материнский инстинкт: к черту партийные догматы и запреты, нужно действовать. Искать непокорную Светку! Не живую, так мертвую найти и предать земле.

А добившись своего, Людмила с трагическим пафосом шепчет в финале: «Мы будем лучше». Нет, не будем! Прежний мир будет окончательно взорван в октябре 1993 года и завершится обстрелом «Белого дома». Когда, по данным Генпрокуратуры, в районе телецентра «Останкино» было убито (или впоследствии скончалось от полученных ран) не менее 46 человек. Телесные повреждения различной степени тяжести получили 124 человек, и это – официальные цифры.

Трагедия повторилась вновь. И снайперы на крышах, и безвестные трупы расстрелянных защитников «Белого дома», которых так же завернут в целлофан и похоронят в наспех вырытых рвах. Ельцинский переворот окрасится кровью эпохи «святых 90-х», и лучше уж точно не будет. По крайней мере, для простого народа. Вот про что хотелось бы посмотреть масштабный (или артхаусный) фильм, который пока (увы!) никто не решается снять. 

            «С Лениным в руках – против Советской власти!»

       Как это было. Новочеркасск, 1962 год.

1 июня 1962 года рабочие Новочеркасского электровозостроительного завода устроили забастовку, требуя повышения зарплаты и улучшения условий труда. К забастовке присоединились рабочие других предприятий, в результате чего количество бастующих достигло пять тысяч человек.

Забастовку вызвал резкий подъем розничных цен на мясо и мясные продукты, которые подорожали в среднем на 31 процент, и на сливочное масло, подросшее на 25 - 35 процентов. В газетах это событие преподнесли как «просьбу всех трудящихся".
Однако основной причиной роста цен была недальновидная экономическая политика Хрущева в аграрном секторе. В начале
 1962 года из-за сильнейшей засухи в СССР образовался острейший дефицит хлеба, мяса, молока круп, растительного масла, и других основных продуктов питания. В ряде регионов страны были введены карточки на большинство видов продовольственных товаров. Повышение цен вызвало острую реакцию по всей стране. Уже на следующий день в 

Рост цен совпал с повышением норм выработки и понижением расценок на Новочеркасском электровозостроительном заводе, который был на треть укомплектован бывшими уголовниками.

О забастовке доложили Хрущеву, который приказал подавить восстание. В Новочеркасск послана правительственная комиссия во главе с зампредом Совета министров Анастасом Микояном и членом президиума Фролом Козловым. Договориться с рабочими не удалось: 2 июня мирную демонстрацию протестующих разогнали с помощью танков и другой военной техники.

Никакую власть рабочие НЭВЗ свергать не собирались. Их требования были экономическими. Если бы руководство Новочеркасска пообещало выполнить хотя бы часть требований, трагедии не случилось.

По официальным данным, частично рассекреченным только в конце 1980-х годов, при штурме городского отдела милиции было убито 5 человек, при разгоне демонстрации 17, а 70 человек получили тяжелые огнестрельные ранения. Вечером 2 июня были убиты еще два человека^.

На суде, состоявшемся в Новочеркасске 13-20 августа 1962 года, семерым из «зачинщиков» забастовки вынесли смертные приговоры. 103 человека получили сроки от 2 до 15 лет лишения свободы.

В 1992 году, когда документы были рассекречены и сняты расписки, которые давали свидетели событий, останки 20 погибших нашли на кладбище Новошахтинска. Прах погибших идентифицировали и захоронили на Новом кладбище Новочеркасска. Через четыре года всех осужденных реабилитируют. Народ запугали так, что горожане даже спустя полвека рассказывают о расстреле рабочих неохотно.

В дальнейшем СССР не единожды придется столкнуться с народными выступлениями. В 1965 году 200 диссидентов устроят на Пушкинской площади Москвы «Митинг гласности», а через год 500 евангельских христиан-баптистов соберутся у здания ЦК КПСС с требованием прекратить гонения на верующих.