"Бычье сердце". Пережившим 90-е посвящается...

22 августа на экраны вышел фильм Бориса Акопова «Бык», завоевавший Гран-при «Кинотавра» и одержавший победу на фестивале в Карловых Варах.

«Я пытался усидеть на двух стульях: конечно, мой фильм и предупреждение, но, в то же время, и рефлексия, воспоминания», - говорит режиссер - дебютант. Акопов слегка лукавит: если в основу картины и легли воспоминания, то – «нежные», детские. Он родился в 1985 году в семье следователя, и в 1997 году ему было всего двенадцать лет. Впрочем, для создания более-менее правдоподобной атмосферы «лихих 90-х» 34-летнему Борису хватило и этого. В интервью он признался, как однажды увидел человека, который выпал из расстрелянной машины и, умирая, бился в конвульсиях. Жестокие и правдивые рассказы отца также сыграли свою роль – именно по этой причине режиссер посвящает фильм своим родителям, пережившим чудовищную ломку 90-х.

Так или иначе, но, по мнению критиков, «картина Акопова соответствует новейшему тренду в кинематографе постсоветского пространства. Это фильмы о 1990-х, снятые молодыми людьми, заставшими то время подростками или даже совсем еще детьми, такие как «Теснота» Кантемира Балагова».

Напомню: фильм «Теснота» 26-летнего дебютанта из Нальчика Кантемира Балагова, представленный на 70-м Каннском кинофестивале в программе «Особый взгляд», получил приз Международной федерации кинопрессы (FIPRESCI). Художественным руководителем проекта выступил Александр Сокуров, оператор - смолянин Артем Емельянов.

Действие «Тесноты» происходит в Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1998-й. В тот год Балагову было всего семь лет, однако ему удалось передать атмосферу томительного удушья перед грозой, которое нагнетается с помощью видеозаписей расправ чеченских головорезов над русскими срочниками. Молодой режиссер преследует еще одну цель: его «Теснота» - предсказание нового грядущего ужаса. В 2005 году исламские боевики атакуют Нальчик.

В общем и целом «Теснота» - выстраданный дебютантом образ глубоко и безнадежно провинциальной России, задыхающейся в бедности, запутавшейся в лабиринте, из которого трудно найти выход. Разве что бросить все – любовь, бизнес, корни - и искать спасение на стороне. «Теснота» - это чрезмерная эмоциональная и физическая близость: в семье, на одном пятачке земли ты повсюду натыкаешься на других людей с их мнением, правилами, законами, тебе не хватает воздуха, свободы», - говорит Балагов. Сама атмосфера фильма - тягостная, тесная, документально-сконцентрированная. Она физически давит на плечи, слепит безысходностью и тоской.   

Подобного эффекта в «Быке» удается достичь и Акопову. Он безжалостно препарирует визуализацией эпоху 90-х. Развал страны, экономическая разруха, безработица. Убогий быт коммуналок, беззаконие, наркотики, непролазная грязь и запустение в душах. Безвременье. Россия – зона, и разницы нет, по какую сторону колючей проволоки ты стоишь. Путь в криминал для бритоголовой молодежи в растянутых турецких джемперах не выбор, а естественный отбор, способ выживания, потому что будущего больше не существует. Есть только один закон. Лагерный. «Умри ты сегодня, а я завтра». Режиссер не сгущает краски – так было на самом деле. Было еще страшнее – горбачевская «перестройка» переросла в «святую» ельцинскую «перестрелку». Именно поэтому Акопов не ставит перед собой цели поэтизировать насилие и жестокость, он отстраняется от бойни и всего лишь намекает на закадровый кошмар происходящего на экране. «Пунктиром» материализует ужас постсоветских сумерек сознания – ступни в бетоне, оторванные кусачками пальцы, раскрошенные кастетом челюсти.

В название фильма вложено несколько смыслов. Жилистого Тоху (Юрий Борисов) со школьных лет кличут «Быком» за фамилию Быков. С другой стороны, слово «бык» пришло в разговорный обиход из иерархической терминологии тюремного сленга. «Бык» - заключенный, приближенный к авторитету и исполняющий его приказы. Как правило, задания авторитета требуют грубой физической силы – кого-нибудь «завалить», «урыть», «прикопать» и т.п. Антон «прислуживает» криминальному авторитету Моисею (Игорь Савочкин).

Третья смысловая аллюзия связана с патологией, от которой страдает главный герой драмы Акопова. У «Быка» кардиомегалия, или синдром «бычьего сердца». Сердце Антона большое, увеличенное в размерах. Про него так и говорят: «У него сердце». «Сердечность» - не абстрактная, а вполне «чисто» конкретизированная. В сущности, этот прошедший армию и зону боевик хороший человек – у него есть чувства, он не безжалостный отморозок. Идеалист, готовый «бычиться» за демократию и настоящую справедливость, а не извращенную, «зэковскую». Он, словно балабановский Данила Багров, так и говорит: «Хочу, чтобы по совести было. Свободы хочу…». Тоха наивен, как малое дитя: не будет по совести. И свободы не будет.

Есть и еще одна отдаленная метафора из «былинного» эпоса зоны: у «быка» непременно должны быть любимая мать, сестра или девушка, ради которых он готов сгинуть. У Антона Быкова есть семья, в которой он за старшего и вынужден заботиться о близких, будучи большим ребенком с большим больным сердцем. Пацаном, которому не суждено выучиться в институте и носить не дешевый кожзам, а - костюм. После угона дорогущей машины Тоха примеряет на себя чужую жизнь – чьи-то очки, ладный пиджак… Детские игры на фоне декораций из ада. Выстрелов, взрывов, валяющихся на земле гранат с вырванной чекой. Это и страшно, и… не страшно одновременно. Маленьким детям еще не свойственен страх смерти. Они не осознают, что тоже могут в любой момент погибнуть. Борис Акопов был в то время мальчишкой, вот он и смотрит на «Быка» сквозь призму своего невеселого детства. У него «все дите». И все человечно. Даже дворовая шалава Таня (Стася Милославская), в которую влюблено пацанье с «района», а она сумела заарканить англичанина, чтобы свалить из «этой гнилой страны», человечна. И ей не чужды настоящие чувства! Внезапно в циничной душонке разбитной девахи просыпается смутная, еще не оформившаяся любовь к «Быку», и Таня сжигает выстраданный загранпаспорт. В отличие от героев «Тесноты» Балагова, ей некуда бежать – от себя не убежишь.

Если присмотреться, «Бык» - это синтетический продукт, «сваренный» из российского кинематографа - прошлого и настоящего. В элементы мозаики «Быка» органично вписываются, а кое-где и цитируются «Авария - дочь мента» Михаила Туманишвили и «Маленькая Вера» Василия Пичула (образ Тани подробно списан с героинь драм конца 80-х), «Меня зовут Арлекино» Валерия Рыбарева, «Брат» Алексея Балабанова,  "Бумер" Петра Буслова и «Восьмерка» Алексея Учителя. Подражательные элементы присутствуют – диапазон картин, снятых про «лихую годину» в истории России, широк, да только «мусора» в нем еще больше. За шаблон, как правило, берут лучшие образцы. Но Акопов не копирует, а, повторюсь, синтезирует свой стиль. Задача синтетического «Быка» стереть романтизацию ельцинской эпохи, искалечивших несколько поколений россиян. Первый же кадр безжалостно швыряет зрителя в серую тоскливую муть, которая знакома до боли тем, чья юность выпала на 90-е. Столкновение – лобовое. «Чем приемы карате, лучше старенький ТТ…».

Одна из последних цитат «Быка» взята из «Леона» Люка Бессона. Антон Быков погибает в точности, как большое бессоновское дитя - киллер. И тут уже рвется сердце у тебя самого, и душат слезы. Здесь не прокатывает слоган из «Бумера» «Никого не жалко…».

Не жалко только одно человека. Того, кто с экрана в новогоднюю ночь едва слышным (неужели совесть замучила?) голосом произносит памятный спич о своей добровольной отставке: «Я устал. Я ухожу. Простите меня…».

Финал. Народ безмолвствует. Титры.

«Исторического, политического и юридического осуждения совершенного над россиянами в 90-х преступления так и не произошло, - отмечает в интервью «РП» публицист Николай Стариков. - Почему до сих пор не наказаны конкретные люди, виновные в преступной политике, целенаправленно проводимой на территории нашего государства? Ответа на этот вопрос нет. Очень хотелось бы на входе в «Ельцин-Центр» не повесить табличку, свидетельствующую о том, сколько людей умерло в те годы, а сколько – родилось, и уж потом рассказывать о том, что Борис Николаевич Ельцин – первый луч света в истории российской государственности.

Если сегодня 90-е годы используются для оправдания проведения пенсионной реформы, они на законодательном уровне должны быть заклеймены как абсолютно вредительский, негативный и недопустимый период в нашей истории…».   

Фильм Акопова поставлен в крайне невыгодные прокатные условия и, скорее всего, не соберет кассу, как и драма Юрия Быкова «Завод». В смоленском мультиплексе под «Быка» отвели всего три сеанса. Последний – поздний, фильм заканчивается в полночь. Ситуация с «Заводом» повторяется – многие и хотели бы посмотреть, да время неудобное!

И на том спасибо.

P.S.

Еще один нюанс: «Бык» вышел в российский прокат в День Государственного флага России. Видимо, чтобы напомнить, какой ценой нам достались триколор, свобода и демократия…