«…настоящий двадцатый век». Премьера спектакля «NeoДачники» в Смоленском Камерном театре

Один из ведущих наших литературных критиков С. И. Чупринин написал недавно, что Максим Горький вновь становится актуален: его опять читают, к нему обращаются… Вот и Смоленский Камерный театр поставил спектакль по пьесе «Дачники». Эта пьеса, написанная в 1904 году, и в советское-то время была менее популярна, чем «На дне» или даже «Мещане». Странная немного пьеса - с размытым фабульным действием, со слишком большим количеством ведущих, отвлеченными разговорами персонажей… В общем, непростая для постановки.

Режиссер Бари Салимов поработал над пьесой много. Спектакль получил название «NeoДачники». Пьеса значительно переработана. Это взгляд на начало ХХ века через 100 лет. На расстоянии, как известно, видится лучше.
...Спектакль еще не начался, зрители только собираются, а горничная Саша (актриса Дина Ризванова) уже готовит дачу к приезду гостей, и Басов (актер Денис Овчинников) уже сидит наверху в кабинете, «работает с бумагами», что-то благодушно напевая… Но вот из зрительного зала вбегает на сцену его жена Варвара Михайловна (актриса Полина Кроль), начинается эпизод с целованием «лапок» - в смоленском спектакле это не руки, а ноги… Вообще спектакль значительно осовременен: персонажи выглядят очень молодо, прически у дам современные, костюмы вроде и горьковских времен, но, с другой стороны, если актриса выйдет на улицу в этом платье - особого внимания на нее не обратят: платье может рассматриваться и как современное, только очень красивое, нарядное. Короче говоря, дамы на даче у Басова летом 1904 года наряжены в еще не вошедшие в широкий обиход декадентские костюмы, и ведут они себя значительно более раскованно, чем в пьесе предусмотрено. Прямо «Клим Самгин», а не «Дачники»! И даже шире.
«Серебряное» начало ХХ века переплетено в спектакле с достижениями века ХХI. Декорации, как всегда в Камерном театре, очень экономные, емкие. Двухуровневое устройство «дачи Басова» позволяет вести спектакль многопланово. Этому способствует и выдвижение действия в зрительный зал. Сцена вообще очень расширена: некоторые эпизоды, причем важные  -
выстрел Рюмина (артист Никита Куманьков), например, уже не говоря об объяснениях, поцелуях и объятиях, которых в спектакле очень много, - происходят в глубине зала. Эта режиссерская находка понятна: персонажей в горьковской пьесе явный излишек для театра, разговоры они ведут длинные, и режиссер стремится сократить время спектакля, сделать его более емким, проводя почти одновременно несколько сцен.
В спектакле много музыки, которая подобрана очень хорошо (музыкальное оформление Владислав Макаров): в «эротических» мизансценах звучат песни Нино Рота в записи, дачники (которые и в пьесе Горького поют) развлекают себя романсами. Включены в действие и танцы (балетмейстер Александра Иванова). Ах, как соскучившиеся по настоящей жизни дачники отплясывают цыганочку! И кухонный мужик рядом с господами притоптывает, как умеет, по-мужицки, и трогательная дурочка-юродивая (актриса Надежда Трапезникова) пляшет в паре с юной  Соней (актриса Илона Егорова). Персонажи из народа в этой сцене включаются в общее действо. Ведь танец, в отличие от разговоров, - настоящая жизнь!
Однообразие горьковских назидательных или психологичных диалогов преодолевается повышенной экспрессивностью некоторых эпизодов. В спектакле два выстрела (оба фактически холостые, но ведь зритель об этом не знает и каждый раз вздрагивает). Не менее впечатляет прыгающий по доскам сцены огромный живой карп. Мне лично до того было карпа жалко, что я с Басовым его не соотнесла.
А, наверно, соотнесение жирного несчастного карпа с выловившим его адвокатом задумано режиссером? Иначе зачем мучить рыбу?! Наконец в отдельных сценах персонажи появляются почти раздетыми,   ведь лето, дача, купанье, пляж… Это в горьковские времена принято было надевать смешные купальные костюмы длиной до щиколоток, а в спектакле, как в современной жизни, на природе люди обнажаются насколько возможно, тем более что актрисы молоды и красивы.
В общем, как вы уже поняли, постановка новаторская, современная. И все же главное не в этом. «Дачников», как и другие пьесы Горького, всегда старались прочесть в социальном ключе. Без социального ключа, увы, нет Горького. Такова его писательская марка, таков его крест. Но режиссер может поворачивать этот ключ и так, и этак… И в разных спектаклях поворачивают, естественно, по-разному.
И здесь мы вернемся к началу нашей рецензии. Смоленский спектакль интересен, прежде всего,  тем, что это взгляд из будущего. Когда все или почти все стало ясным, когда видны перспективы, когда всем уже хорошо известно, что важно, а что не важно… Когда понятен фон. Когда события видятся объемно...
Перед нами 1904 год. Конечно, это преддверие революции, об этом помнили и в постановках советского времени… Но в постановке  Бари Салимова будущее (включая три революции) определяет именно
1904 год. Именно жаркое лето 1904-го, когда на запущенной даче адвоката кучка не очень счастливых людей, пытаясь обрести свое, личное счастье или хотя бы его иллюзию, страдает, влюбляется, обижается, стреляется, разочаровывается, а больше всего ведет пустопорожние разговоры… А на заднем плане на протяжении всего спектакля крупными печатными буквами появляются трагические титры, все меняющие, придающие особый смысл исканиям персонажей. Или, скорее всего, напротив, обесценивающие и страдания, и скуку, и надежды этой кучки очередных несчастливых.
Именно в июле этого года происходят ключевые события русско-японской войны, в значительной степени определившей жизнь России на протяжении ХХ века. Вот  сейчас, когда гротескно размахивает пистолетом Рюмин и ловит карпа Басов, идет оборона Порт-Артура. Титры на задней стенке декорации напоминают зрителю об этом: «Японцы открыли ожесточенный огонь по передовой позиции Восточного фронта - редутам Дагушань и Сяогушань - и к вечеру их атаковали».
Демократ Влас (артист Николай Фарносов) призывает сестру уйти от мужа. Утративший талант писатель Шалимов (артист Александр Иванов) кокетничает перед дамами. Помощник присяжного поверенного Замыслов (артист Олег Марковкин) выигрывает в карты 42 рубля. А в это время «оба редута были оставлены русскими войсками. Русские потеряли в боях 450 солдат и офицеров. Потери японцев, по их данным, составили 1280 человек».
Мечущиеся по сцене в тщетной надежде обрести покой и счастье персонажи страшно далеки не только от народа, но и от страны. Они не чувствуют, не догадываются, что ждет их очень скоро, всего через несколько лет...
А перед зрителями проходят титры: «Японское командование направило в Порт-Артур парламентера с предложением сдаться. Оно было отклонено, и 19 августа начался штурм крепости». Как известно, этим определившим будущее страны летом Порт-Артур после ожесточенного сопротивления был сдан, а война проиграна. «И кто-то «Цусима» сказал в телефон» - так позднее обозначит Анна Ахматова начало ХХ века с его катаклизмами, с гибелью империи.
...И вот уже актеры выстраиваются в классический многоуровневый хор в глубине сцены. Это трагический хор - из трагедии, а не из мелодрамы. Лица серьезны и торжественны. Не кривляется больше никто. «Начинался не календарный, настоящий ХХ век».
Русская народная песня «Метель», заключающая спектакль, была записана в Рославльском районе Смоленской области этномузыкологом Натальей Рогачевой, ныне педагогом по вокалу в Смоленском Камерном театре.
В спектакле песня прозвучала в ее музыкальной обработке. Метель -
символ революционной стихии в русской литературе.
Мрачно, торжественно поет хор обреченных, хор недавних дачников:
Как пришли к нам слезовые времена,
На вулице метелица замела.
Та метелица,
                    метелица метет,
За метелью, да за метелью
              добрый молодец идет.
Как слетела да черна шапка
           с молодца, да с молодца.
Пожалей, судьба ревнива,
                  ты меня, да ты меня…
Спектакль окончен. Встаньте, господа!


Текст: Людмила Горелик,  профессор СмолГУ.
Фото Эдуарда Кулемина.