Художник Знака

В этом году «стукнуло» 65 непревзойденному мастеру сцены Смоленска Николаю Агафонову.

Искусство театра – как трепетный полет бабочки, мелькнула – и нет ее! А память о вдохновляющем зрителя полете осталась – в сновидениях, навеянных декорациями… И полет этот дивный будет отныне запечатлен навсегда на мелованных страницах юбилейного буклета, который увидел свет при поддержке Смоленского областного Союза театральных деятелей за счет субсидии, выделенной администрацией региона. А также под чутким руководством заведующей литературной частью Смоленского камерного театра, журналиста и знатока театра Светланы Романенко.
«Меня назвали «художником знака», - признался однажды в интервью «РП» Николай Константинович. - Если говорить о важности драматургии, в тех же «Трех сестрах» мне запал в душу момент, когда сестры говорят о быстротечности жизни, твердят свое «В Москву, в Москву!». И вдруг на подмостки выкатывается детский волчок. Юла. И они, сестры, молча смотрят на этот волчок, который крутится, крутится…  А потом заваливается набок и замирает. Конец сцены! Конец… жизни».
Издание «Николай Агафонов. Профессия - сценогораф», отразившее в датах, фоторафиях и беседах о театре жизнь художника, является библиографической редкостью.  Тираж – 200 экземпляров. Читайте и… Восхищайтесь!   

                     «Я стал художником нечаянно…»

«В детстве отец частенько провоцировал нас с сестрой: «Кто из вас лучше нарисует эту яблоньку?», хитростью пытаясь вовлечь детей в игру под названием Искусство, хоть сам не был ни живописцем, ни графиком. Я нехотя брался за карандаш...

А в девятом классе случайно увидел вывеску «Художественная школа», и что-то шевельнулось в душе. Втянулся, и - пошло-поехало! Приходил из художки и с упоением марал бумагу по ночам. Ставил на кухне бутылку с молоком, рядом укладывал яблоко и рисовал, рисовал... Старательно изучал натуру, стремился к диалогу с ней. И диалог возникал! Самое главное качество художника: понять суть натуры, поймать обнаженный нерв, ощутить эмоциональный надрыв...

А рисовальщик из меня никудышный, и я не смогу, как художники с Арбата, за пять минут набросать портрет. Силы воли не хватит! Стать рисовальщиком несложно, любого можно научить, да в искусстве важнее другое....  

Так уж получилось, что до импрессионистов у меня нет живописцев, моих по духу. Я не говорю про трех столпов Возрождения и художников последующих эпох, нанизанных, словно шашлык на шампуре, - они все априори любимые.

Во мне живут Матисс (как я люблю его за лаконизм!), Ван Гог... Они близки мне по сути восприятия и понимания мира. Держу в сознании Головина, Дейнеку - какая в его работах скрыта мощь! И для Рокуэлла Кента есть местечко... внутри».

                           Древо Жизни

Своим первым учителем Николай Константинович считает Константина Ивановича Гусева, научившего будущего мастера сцены Смоленска театральному мышлению.   Константин Гусев – человек – легенда! В первый год войны он попал в плен, потом – в воркутинские лагеря. В лагере оформил спектакль, который решили выдвинуть на Ленинскую премию. Спектакль привезли в Москву, он имел ошеломительный успех. Но когда спросили: «А где же художник-постановщик?», последовал ответ: «Сидит в лагерях». Вскоре Гусева освободили, но без права проживания в Москве. Так он и оказался в Смоленске…

«Рисовать-то я умел, закончил смоленский худграф, а вот с театральной теорией были проблемы. В 1980 году Константин Иванович умер, и тогда я понял, что должен или вообще уйти из театра, или учиться, получить базовые знания. Так в 1981 году поступил в Школу-студию МХАТ. Это было непросто.

Безумно люблю своего учителя, театрального художника «Ленкома» Олега Шейнциса. Если я и сумел состояться, как художник, то только благодаря ему».

После окончания постановочного факультета Школы-студии МХАТ Николай Агафонов вернулся в Смоленск главным художником театральной драмы. Ему повезло: выпустил три спектакля – «Вагончик» Нины Павловой, «Самоубийца» Николая Эрдмана и «Девки, в круг!» Нины Семеновой – с выпускником ЛГИТМиКа Сергеем Черкасским, который в середине 80-х приехал в Смоленск из Питера.

«Я вернулся в Смоленск из бурлящей новациями столичной театральной среды, и эти наши с Черкасским работы воспринимались мной как продолжение московской творческой жизни. Взять спектакль «Девки, в круг!» по пьесе смоленского драматурга Нины Семеновой. Действие там происходит в доме престарелых, режиссер предлагал идею ремонта, перестройки в этом доме. А я говорю: давай обобщим все это… до древнегреческой трагедии! У нас будет амфитеатр. А в русском стиле будет представлено только одно Древо жизни…

Спорили, все что-то друг другу доказывали. В результате Древо жизни победило...».

Принцип Агафонова-художника – не иллюстрировать пьесу, а искать эквивалент тому, что написал драматург, и в этом смысле оказываться соавтором спектакля.

«Я - минималист-конструктивист. Мне свойственно не декорации мастерить, но создавать пространство спектакля, нащупывая эмоциональное ядро пьесы. Это совершенно разные вещи. С уважением отношусь к коллегам по цеху, которые делают очень качественные, изящные эскизы, изобилующие красивостями. Беда в том, что все эти изыски совершенно чужды актеру! Он теряется в массе ненужных деталей, отвлекающих внимание зрителя. Я осознанно двигаюсь от центра сцены по концентрическим кругам, которые захватывают рампу и плавно перетекают в зрительный зал».

          «Стараюсь смотреть на мир глазами Войтулевича»

«Мне интересно работать с тем режиссером, которому не важно, где, говоря условно, на сцене будет стол, где окно. Тогда начинает работать фантазия.

А когда режиссер требует, чтобы на сцене два стула было и лестница вот так вот шла, понимаешь, что своего решения спектакля у него нет. Повезло, что на моем жизненном пут встретились такие режиссеры, как И.Г. Войтулевич и В.А. Мамин. До них лет десять мне вообще не с кем было ставить».

Пожалуй, содружество с Игорем Войтулевичем стало самым знаковым и ярким периодом творчества Николая Агафонова как мастера сценографии. Первая их совместная работа - постановка «Играем в кабаре» (1996).

«Наша встреча была не случайной. Игорь в процессе работы над спектаклем «Играем в кабаре» очень долго ко мне присматривался, пытаясь понять, что я за человек. И выяснилось, что у нас много общих точек соприкосновения. Мы - люди одного поколения. Слушали одну и ту же музыку, в молодости дружили с такими же девчонками, пили одно вино, курили одинаковые марки сигарет... И фильмы смотрели не те, которые в прокате крутили, а старались попасть на закрытые просмотры. Игорь для меня был не просто режиссером, но - другом. Сотворцом. Главным в тандеме «Войтулевич-Агафонов». Я до сих пор стараюсь смотреть на мир глазами Войтулевича».

Вместе Агафонов и Войтулевич поставили восемь спектаклей – «Кармен», «Лев зимой», «Цианистый калий…с молоком или без», «Пора и честь знать», «Касатка», «Снегурочка», «Ромео и Джульетта», «Красный шут»…

«Не могу забыть, как ведущие московские критики Холмогорова, Иняхин и Красносельская обсуждали режиссуру и художественные особенности наших постановок. Особенно хвалили «Красного шута». При словах «Безудержная фантазия Агафонова...», «не поймешь, где на сцене Войтулевич, а где Агафонов, настолько силен сплав режиссуры и работы художника-постановщика», я просто не знал, куда деваться, краснел, бледнел...

В «Красном шуте» мне удалось, вернее, нам - Агафонову и Войтулевичу, - создать лаконичный образ осколков империи: на сцене три колонны, и больше ни-че-го! Динамика сценического безыскусного минимализма буквально засасывала зрителя вглубь сцены, держала сознание до финального аккорда спектакля. В финале колонны разъезжались, освобождая сцену, вливая воздух и активизируя смысловую нагрузку действия.    

Для нас важным была не картинка, а пространство мысли».

А незабываемая «Кармен»?!

«Кармен» - это классика, - говорит Николай Агафонов. – А я предложил режиссеру такой ход: «Кармен» - это Испания, бой быков, то есть, арена. Четко выстроенный интерьер. Цвет черный – знак Испании. И еще два цвета, два полотнища – красное и белое. Все это по ходу действия трансформируется в целую знаковую систему. И Игорь Геннадьевич с моим предложением согласился. Наш спектакль «Кармен» - это театр представления, более того, синтетический театр. Там столько информации на каждый, условно говоря, лоскут, на каждый станок! Сделано в соответствии с мировыми стандартами, я не преувеличиваю…

Что удивительно, при нашей бедной технике Войтулевичу удалось в «Кармен» эффектно поставить световые картинки. А свет, как говорил Феллини, это мировоззрение…

Признаюсь, я до сих пор горжусь этим спектаклем».

Критик Л. Валова, г. Владимир:

«… Освещение спектакля решено так, что яркого света почти нет: встречные боковые, верхние софиты. Так ведь и кровавая история, разыгрываемая моряками флибустьерского фрегата (так определяют жанр спектакля его создатели), идет, скорее всего, при лунном свете.

Реалии перетекают из одной в другую подобно двум полотнищам на черном фоне – красному и белому: то паруса, то убранство жилища, то саван, то ложе любви, то занавес театра теней, когда любовь становится тенью, и наконец, мешок висельника. В стремительном развитии сюжета они полощутся по всему пространству сцены, как будто носимые ветрами неизбежности, фатума. Неизбежно «черные» условия жизни героев нивелируют в них личности, сводят на нет романтику светлых и красивых устремлений, убивают любовь».

«Работа с Войтулевичем дала мне то, чего не дал мне даже институт, с ним я все время чувствовал себя художником», - не скрывает Николай Агафонов.  

Сам Войтулевич в последний раз видел «Кармен» во время гастролей смоленского драмтеатра в Москве в 2005 году.

                  «Красиво то, что полезно!»

Николай Агафонов на протяжении многих лет также оформлял спектакли в театре – студии Виктора Зимина «Диалог».

«Николай Агафонов – один из редких людей театра, которые пришли в него однажды ради любопытства и остались навсегда, став мастерами, - убежден заслуженный деятель искусств РФ, кандидат искусствоведения Виктор Зимин. - В совместной работе мне нравится высокий профессионализм Николая Агафонова, наличие школы, отсутствие снобизма «мастера». Он слышит режиссера, старается идти за автором спектакля, при этом внося и собственное понимание драматургии. При таком подходе и возникает что-то оригинальное, присущее только этому союзу».

Весьма любопытный творческий тандем возник у Агафонова с Олегом Кузьмищевым в последние годы работы Николая Константиновича в драмтеатре.

«Когда Олег ставил свой первый спектакль на малой сцене – «Отца» Августа Стриндберга, - предложил ему сделать эпицентром спектакля стол. Как символ дома: все члены семьи встречаются за столом. В то же время это стол приговоров. И висящая лампа над ним как бы просвечивает мысли и побуждения героев. Все остальное – по кругу, на периферии… Олег Александрович все очень внимательно выслушал   и сделал, по-моему, замечательный спектакль! Он обыграл каждую деталь декорации, все «донасытил»!

И опять-таки я ему навязал лаконизм! Наверное, иначе не могу! Нет, конечно же, можно всю сцену завесить, украсить. Но мой учитель Олег Шейнцис говорил, а сам он по образованию был архитектором, что на сцене, как в архитектуре, главное – принцип полезности. Красиво то, что полезно! Я разделяю эту точку зрения».

           «Большая сцена драмтеатра от меня устала…»

С 2013 года заслуженный художник РФ Николай Агафонов – главный художник Смоленского камерного театра. Впрочем, как художник-постановщик, он и раньше сотрудничал с Камерным, стоял у истоков его создания.

«Мне показалось, что большая сцена драмтеатра от меня устала. Да и я, признаться, от нее утомился. Начал повторяться, выработались штампы. Еще одна проблема – сегодня нет режиссера, с которым я смог бы это огромное пространство освоить. Нет друга, с которым на подмостках можно создавать «золотой фонд». Игорь Войтулевич и Стас Назиров уехали в Москву, вот я и почувствовал, что как-то художественно… осиротел. Потому, наверное, и ушел в Камерный театр. Сопротивления сцены не ощущаю.

Люблю сидеть в темном зале и вести внутренние монологи. Постепенно в мозгу возникают ярке картины, пустое пространство постепенно начинает заполняться декорациями будущего. Мне очень комфортно в этой маленькой и уютной сцене с большими замыслами».

Сценографию спектаклей Смоленского камерного театра «Зойкина квартира» и «Очень простая история» в постановке заслуженного артиста России Николая Парасича в 2015 году получили высокую оценку столичного критика Елены Глебовой. В этом же году Николая Агафонова наградили дипломом Международного фестиваля национальных театров «Москва – город мира» за сценографию к «Зойкиной квартире».

…А потом были «Женитьба Белугина», «Счастливое событие», «12 стульев», «Контрабас», «Битлз – значит любовь!», «Ночь перед Рождеством», «Пушкин. Любовь. Чума». Над этими спектаклями Агафонов работал с режиссерами Андреем Шаниным, Александрой Ивановой, Виталием Игнатенко, Александрой Ивановой, Ильей Леоновым.

Николай Агафонов:

«Ребята, ходите в театр! Ведь это – первый и последний бастион, где витают свободные и настоящие чувства, которые ты впитываешь каждой порой. Здесь и только здесь настоящая любовь и истинное зло. Поверьте, кино и видеоинсталляции не способны заменить искусство театра…».