Смолян учили любить

Картина Людмилы Гладунко «Для начинающих любить»  - лучший дебют кинофестиваля «Золотой Феникс»
Помню, как третьего октября 1993 года отмечали в студенческой общаге Лялькин День рожденья. Гордость курса, пьяненькая Лялька пела под гитару Егора Летова. Эстет Валера, поправляя рукой непослушные пряди волос, то и дело макал их в винегрет и зорко следил за тем, чтоб в стаканах не переводился портвейн. Сашка по прозвищу «Пролетарий» курил одну за другой, и на него шикали: «Глаза выедает, шел бы ты в коридор…» Аня задумчиво разглядывала иероглифы трещин на потолке, а я грустила по причине неразделенной любви.
В дверь постучали: «Эй, включите телек, там такое творится! Танки в Москве Белый дом расстреливают!» Аня равнодушно махнула рукой: «Ай, ну их. Пускай стреляют. Нас это не касается». Сидевшие за столом переглянулись, пожали плечами…
В результате к соседям ушла одна я. И осталась там до глубокой ночи – смотреть страшное настоящее, которое уже завтра стало нашей историей. Это потом уже, через годы Россия узнала, ЧТО произошло в те солнечные дни в Москве. Как снайперы прицельно палили по живому «гражданскому мясу», и любопытные подростки подбитыми воробьями сыпались с деревьев.  Как непробиваемые (совестью?) бронежилеты проламывали черепа защитникам Белого дома и просто случайным прохожим, а затем свозили  трупы с улиц в окружные морги и сваливали в груды, спешно сжигая в крематориях. Неопознанных.
Сколько жизней растворились в темных подворотнях октября 1993 года? Ответа нет. Я знаю другое: Ляльку съела раковая опухоль – ее родители не смогли найти денег на сложную операцию в столичной клинике. Валера сгорел от «черняшки». Передозировка. Сашка преподает математику в сельской школе и потихоньку спивается... Аня – мать-одиночка. Живет впроголодь, зарабатывая на учебу сыну, который так и не сумел поступить на «бюджет». Они были лишними людьми с атрофией сердечной мышцы, которых никто не ждал в ворвавшемся через телевизионное оконце будущем.
Только у меня все относительно хорошо по нынешним понятиям. Наверное, потому что в том октябре меня спасла любовь? Или все-таки неравнодушие к происходящему там, за окном?
Об этом, а еще о многом другом – судьбах отечественного кинематографа и России – говорили на встрече со смоленскими журналистами заслуженный артист РСФСР, художественный руководитель экспериментального молодежного творческого объединения «Дебют», вице-президент Гильдии киноактеров России Борис Токарев и актриса, сценарист и режиссер Людмила Гладунко.
- Главный смысл заложен в самом названии картины «Для начинающих любить».  Мы утратили умение любить, - убеждена Людмила Гладунко. - Вокруг тех понятий, которые испокон веков были свойственными русскому менталитету, как бы тривиально это сейчас не прозвучало, – духовность, любовь, образовался вакуум, и мы попытались подменить их отсутствием комплексов и нелюбовью. Не вышло. Я взялась за сценарий фильма только потому, что меня интересовал внутренний мир моей героини, ее тонкое духовное начало, как  переломленное время надругалось над человеческими душами.
Разрушен целый мир, как его обрести заново? Пройти по колкому, пустому, выжженному пространству, которое ранит ступни, как скошенная стерна… Но мы пройдем и выживем! Для меня это было самым главным, и после просмотра картины в кинотеатре «Современник» во мне поселилась радостная уверенность, что такие фильмы  нужны не только мне, но и людям!
Борис Токарев:
- Я был одним из первых режиссеров, который дебютировал в студии «Дебют», созданной в 1979 году по решению Совета министров и политбюро. Тогда создание киностудии было сопоставимо запуску спутника, и статус экспериментального творческого объединения «Дебют» приравнивался к статусу «Мосфильма»!  И каждый год молодежная студия  получала 16 миллионов рублей, чтобы начинающие режиссеры снимали короткометражки на эту гигантскую сумму, потому что доллар по отношению к рублю в начале 80-х стоил 60 копеек! Только задумайтесь: все нынешние мэтры делали свои первые шаги в кино на студии «Дебют» - Сокуров, Валерий Тодоровский, Николай Досталь… Поэтому, когда слышу о том, что в советское время творческие люди страдали от жесткой цензуры, хоронившей фильмы на полках, - всегда говорю: «Это неправда!». Мы делали все, что хотели: если картина «Дебюта» получала призы на международных кинофестивалях, ее включали в состав альманаха «Молодость». В результате в свет вышли пять альманахов, куда вошли лучшие картины экспериментального творческого объединения.  В том числе и моя. Сегодня мы стараемся продолжить лучшие традиции этой прославленной студии. Первое, что я сделал, когда пришел на киностудию в качестве генерального директора, - собрал лучшие картины дебютантов и повез их в Париж. Когда французы посмотрели эти работы, они сказали: «О каком кризисе российского кино вы говорите? Ваше кино никогда не умрет!» И это правда. В этом смысле я оптимист.  Пессимизм вызывает другое – сегодня в России огромное количество проектов, завершенных наполовину. Когда в бытность СССР я снимал фильм,  мне было абсолютно все равно, сколько стоит эта картина - сколько нужно, столько и давали.
- Чем сценарий картины «Для начинающих любить» привлек вас, как продюсера?
- Мы крайне редко делаем фильмы, которые вплетались бы в ткань происходивших с нами событий. Большая часть отснятых в последние годы картин представляют собой истории, которые проходят на фоне реального времени, но это время не является действующим лицом фильма, оно ничего не меняет и не влияет на героев. Для меня было принципиально важным, что в картине «Для начинающих любить» события происходят в октябре 1993 года. Мы ведь с Людмилой сами явились невольными свидетелями кровавого переворота: недалеко от нашего дома находился Белый дом, и мы видели, как летали вертолеты, как стреляли танки, как встала огромная толпа зевак на мосту… Невозможно было поверить, что все это происходит в действительности! Во многом события октября 1993 года нашли отражение в картине Людмилы Гладунко. Где-то там, вдалеке, убивают людей, обстреливают Белый дом, а здесь, в тихой, уютной квартире совсем другая жизнь, и может показаться, что  бытовая и историческая линии не пересекаются. Но это всего лишь иллюзия, потому что жить, абстрагируясь от процессов, которые происходят в стране, невозможно, и рано или поздно реальность все равно тебя настигнет.  В тот момент, когда расстреливали Белый дом, Люда сказала фразу, которая произвела на меня неизгладимое впечатление: «Теперь с человеком можно делать все! Они спустили собак войны». За всю многовековую историю Россия не знала подобного беспредела - танки расстреливали законное правительство, Верховный совет! Можно по-разному относиться к произошедшему в те дни, и я тоже считаю, что те процессы, которые сейчас  бурлят в нашей стране, позитивны. Но расстрел Белого дома из истории, из человеческой  памяти не вычеркнуть… Почему сегодня события октября 1918 года называют вооруженным политическим переворотом?  А что же тогда случилось в 1993-м? Что тогда произошло с нашей любовью, с нашими чувствами и нравственными ценностями? Ответа нет.  Поэтому меня и привлек этот сценарий, который очень тонко и вместе с тем точно говорит об изнасиловании всех нас...
Людмила Гладунко:
- В моем фильме политика осталась за кадром. По радио, телевидению звучат очень важные для страны вещи, а люди, не задумываясь о них, продолжают жить своей жизнью. Я тоже, зная, что никак не могу повлиять на происходящее,  выглядывала в окно. Видела, как вертолеты летают, а потом отворачивалась от окна, и продолжала готовить. В этот момент у нас в ванной устанавливали стиральную машину. Я спрашивала у рабочих: «Как там, на улице?» - «Стреляют…».  Вот и в фильме есть ключевая фраза, когда на героев картины обрушивается горе: «За что?» Ответ один – рано или поздно история возьмется за тебя, если ты безучастен к истории. Где-то идет война, убивают людей, кого-то берут в заложники… Но все это творится  не с нами, война – она где-то там, на Марсе. Однако когда-нибудь наступит время, когда война врывается  в твою квартиру, потому что пришла  твоя очередь! Мы стоим в этой очереди, и нам не удастся спрятаться, замаскироваться. Как сегодня принято говорить, как бы спрятаться. Мне так не нравится это сочетание «как бы»…Как бы живем, как бы любим, как бы дружим. Как бы сын, как бы мать, как бы муж. Я часто думаю о том, как бы это как бы убрать?   Чтобы все-таки любить, жить, дружить. Страшно оказаться у разбитого корыта. Когда ты как бы муж, как бы у тебя есть друзья и близкие, а когда тебе плохо, их как бы и нет…
- Почему сейчас так мало фильмов снимают о трагедии начала 90-х, о развале СССР?
Борис Токарев:
- Произошел духовный, нравственный, переворот, который оказался для нашей страны важнее, чем все остальное. Большое видится на расстоянии. Видимо, многие кинематографисты еще не готовы по разным причинам снимать фильмы о путче 1991 года или расстреле Белого дома.  Нужно взвесить все «за» и «против», должно пройти время. Во-вторых, мы должны стать экономически стабильной, крепко стоящей на ногах страной. В-третьих, в России пока еще не сложилось гражданское общество, когда люди остро реагируют на любые события, которые происходят в стране. Во Франции или Германии повышают цены на молоко на пять центов, и все выходят на улицы, начинают об этом говорить, возмущаются. У нас стремительно растут цены, но, кроме нескольких «кухонных» дискуссий по ТВ мы дальше не идем. Вздыхая, достаем из кошелька на рубль больше и покорно платим вместо того, чтобы заставить продавца снизить стоимость продукта и переписать ценники. Мы привыкли, что за нас все эти вопросы кто-то решает, - сказываются  рудиментарные остатки советского мышления. Перечисленные мной три фактора, вероятно, и не позволяют создавать фильмы о 90-х годах. Свято место пусто не бывает - пустоту заполнили поверхностные, показушные «стрелялки», где фигурируют бандиты с распальцовкой.   Об этих процессах в российском кино точно и резко  высказался Карен Шахназаров: «Если люди, которые будут жить через сто лет, посмотрят фильмы нашего времени, чтобы понять, чем мы жили, у них сложится весьма странное, искривленное представление о той эпохе, потому что в этих картинах стреляют, убивают, грабят, пьют и насилуют. Все!». 
Когда я смотрю фильмы 50-х, 60-х годов, я вижу жизнь. Пусть приукрашенную, со специальными драматургическими ходами, все равно я понимаю, что происходило тогда. Наши потомки увидят  жизнь банкиров, которые живут в хоромах, сладко спят и едят, а потом взрываются в своих роскошных «консервных банках» на колесах.  А где жизнь обывателей, простых людей, которых гораздо больше, чем банкиров и бомжей? Про эту жизнь ничего не снято, не сказано о радикальных переменах в стране! Где фильмы о нашем  неучастии, непонимании происходящего за окном,  о том замороженном состоянии, в которой все мы находились, об этом не сказано ни слова! Если в ближайшее время мы не повернемся к отображению и осмыслению тех событий, мы потеряем многое.
- Отчего же режиссеры продолжают снимать грязь? 
Людмила Гладунко:
- Просто кто-то решил, что эта мерзость хорошо продается на Западе. Самообман! В Европе уже давно накушались отходами с помойки, их интересует внутренний мир человека. А мы застряли, продолжаем тонуть в миазмах надуманной кинематографической мерзости. Двадцать лет назад стонали от  советской коньюнктуры, теперь столкнулись с новыми перегибами – «помоечного» ожидания западных кинофестивалей. Людям нужны картины о живых чувствах -  мы же выжить должны, а не умереть. Фильмы  «Груз 200», «Волчок» сняты для смерти, а не для жизни. Они сделаны очень профессионально и даже талантливо, но после их просмотра хочется удавиться. Еще Толстой написал, что если искусство не помогает человеку жить, тогда оно вообще не нужно. Зачем снимать такие картины? Чтобы сказать человеку, что он еще гаже, чем есть на самом деле?
Борис Токарев:
- Человечество за тысячелетия сделало все, чтобы облагородить человека и как можно дальше увести из животного мира. Понимаете, в чем разница между понятиями «любимый» и «партнер»?! Между ними пролегла чудовищная пропасть! Да все ждут любви, просто разучились любить. Возлагаю большие надежды на молодых режиссеров: в них произошел реальный поворот к интересам и судьбам страны, они уже пытаются рассказать об этом миру. Дебютировать с пониманием истории с точки зрения человека и его души, а не пистолета!