Василий Мищенко – «сказочник» и «гадкий утенок» российского кино

- Несмотря на то, что вы являетесь генеральным директором кинокомпании «Эверест-фильм», вопросы финансирования для вас актуальны?
- Конечно! Поскольку я изнутри занимаюсь режиссурой, а по первой профессии актер, то хорошо знаю, что происходит, когда выхолащивают бюджет картины. Быть может, я не очень удачный пример приведу, но в «Белом солнце пустыни» Мотылю приходилось привязывать камеру к колодезному журавлю, чтобы снять сцену сверху, потому что у него не было на съемочной площадке крана. Какой там Голливуд, когда нас заставляют снимать кино, как в каменном веке? Слава богу, мы русские – люди изобретательные. В российском кинематографе страшные вещи происходят… Пока бандитский прокат не прекратит свое существование, ни о каком  возрождении кино не может быть и речи. 
- Значит, у молодых режиссеров сегодня практически нет возможности пробиться на большой экран?
- Почему же? Мощные кинокомпании, например, «Три Т», могут взять талантливого кинематографиста в качестве сорежиссера. Можно пробиться, но… Слишком многое зависит от господина Случая.
- Вы поддерживаете отношения с Сергеем Соловьевым?
- Раскланиваемся, здороваемся, когда видимся.  Странно, конечно, но после «Спасателя» я больше никогда с Сережей не работал. Да и с Володей Хотиненко после «Один и без оружия»  - тоже...  Не знаю, почему так сложилась судьба. Но знаю, отчего я стал режиссером. Спектакли, в которых я играл («Ревизор», «Братья Карамазовы»), сняли. Не стало и ролей, с которыми действительно не стыдно выходить на сцену, играть в кино. Не сидеть же в гримерке, сетовать на судьбу и пить горькую? Решил идти дальше, в 1998 году попробовал снять фильм «Крутые». А потом опять столкнулся с большими сложностями, бегая по продюсерскому кругу со сценарием по рассказу Владимира Маканина «Река с быстрым течением».  Метался, искал, просил – бесполезно! Зачем кому-то фильм про любовь, где не убивают, не потрошат детей, не расчленяют трупы?! Мне сказали, что картина не будет иметь кассового успеха. Бездуховность в кино полнейшая. Я до сих пор удивляюсь, когда мне говорят: «Что ты неправду снимаешь? Такого сейчас в жизни нет!»  Может быть, и нет, но в  моих фильмах хотя бы  надежда остается. Пусть говорят, что я сказочник, который снимает сказки, людям нужны хорошие, добрые фильмы. Недавно снял 12-серийный телефильм «А счастье где-то рядом» о девочке, история которой схожа со сказкой про Золушку. Я верю, что на миллион все равно найдется  один сумасшедший, который поделится с тобой последним. Не верите, что такие люди есть? Ваше право. Считайте меня гадким утенком, для меня это не важно. Важно другое - я знаю, что люди, по-хорошему сумасшедшие с нынешней точки зрения, еще  не перевелись на белом свете.   
- А кто способен повлиять на прокатчика?
- Власть. Хочется думать, что те два  миллиарда рублей, которые выделили восьми кинокомпаниям, залатают брешь предыдущих лет. Но, если говорить серьезно, разделенные по-братски деньги (каждой компании досталось, в среднем,  250 млн. рублей, или 7-8 млн. долларов), - это бюджет всего лишь одной картины. И то не Бог весть что получится! В то время как за рубежом самый скромный бюджет фильма составляет 30-40 млн. долларов. Верите, стыдно кинематографисту докатиться до такого унижения в богатейшей стране… Почему у нас все, чего не коснись, дурно, вкривь и вкось? Дороги, по которым ехать нельзя, будто их вчера разбомбили фашисты? А недоступное большинству жилье? Разве может в России квадратный метр стоить 5-10 тыс. долларов? Мы же не привозим, как на Кубу, цемент, древесину и  кирпич! Мне один умный человек (не буду называть фамилию, он очень известный), сказал, что самая большая цена жилплощади в нашей стране не должна превышать 300 долларов за квадратный метр. Если бы так было в действительности, каждый из нас сегодня имел бы возможность купить квартиру. Поэтому, пока мы не наладим государственный прокат, толстосумы будут радоваться жизни и наживаться, а мы – страдать и мучиться. Я понимаю, что это их бизнес, и не хочу кого-то оскорбить, просто конкретно говорю, что нужно делать, чтобы двигаться дальше и развиваться, а не регрессировать. Если государство не возьмет кино под свою опеку и не начнет открывать государственные кинотеатры, мы загнемся. Был бы в Смоленске настоящий  государственный кинотеатр, я бы привез сюда свою картину и не стал бы мять шапчонку, упрашивая прокатчика, который, не вложивши ни копья, требует от проката фильма 50 процентов, но явно забывает о том, что мне тоже нужно вернуть деньги, которые я взял на производство фильма.  Иначе получится ерунда:  за мной по всей стране будут бегать бандиты, требуя вернуть долги. Не ожидали такого горького разговора? Думали, сладко поговорим?..
Меня многое волнует, тревожит и оскорбляет. Почему сегодня крутят старые фильмы, и в то же время старики – актеры, сыгравшие в этих лентах,  и режиссеры, снявшие их,  умирают в нищете и безвестности? По какой из причин законом до сих пор не защищены авторские  права творческих людей, по сути, от воровства, жульничества и мошенничества? Почему бы тем, кто получает выгоду от демонстрации этих фильмов, не поделиться со стариками? Видимо, разговор этот в пользу бедных. А я все равно не могу понять, почему единицы присвоили и безнаказанно пользуются тем, что добывала и строила вся страна?!  В той же Швеции есть законы, в соответствии с которыми все подданные королевства получают маленький процент от ископаемых и прочих богатств, что заложены в тамошней земле. В России - нет, нам говорят: «А не зарьтесь-ка на чужое!» А не чужое это богатство, а  наше. Обладаем несметными сокровищами, делиться которыми  с нами не хотят…   Грустно.
- Расскажите о себе что-нибудь интересное…
  Чтобы не грустить.
- Что значит – «что-нибудь»? А вы спросите что-нибудь, и я отвечу.
- О жизни своей расскажите.
- Я провинциал.  Родом из казачьих степей, с Дона. Родился в простой семье, мама была уборщицей, папа работал на стройке каменщиком. Как в сказке: было у отца три сына, два нормальных, а третий – это я. Не знаю, почему, но уже с пятого класса я знал, что буду заниматься искусством.  И, чего бы мне это ни стоило, все равно своего добьюсь! И добился. Занимаюсь по любви любимым делом и считаю себя счастливым человеком.
 - На родине бываете?
- Бываю. Снимал там «Атамана». Поверьте, я не хватаюсь за сценарии, чтобы только заработать деньги. Деньги нужны, но для меня они не главное. Чтобы сделать хороший фильм, нужен сценарий, который тебе нравится. Может, если господь даст, опять уеду в станицу, поснимаю что-нибудь… Я люблю рассказывать истории о провинциальных людях.  Наверное, потому, что сам провинциал и никогда не стану москвичом, хоть и прожил в столице 30 лет. Москва – место работы, не более того, не греет она меня.  
- Вы говорите, что счастливы, а сами все о плохом говорите…
- А зачем врать самому себе? Нехорошо говорить хорошо, когда все вокруг плохо. Вон, понастругали театральных институтов  (сейчас все преподают, даже те, кому нельзя и вредно этим заниматься), а потом  приходят дипломированные «специалисты» на съемочную площадку и не знают, как шаг ступить или слово произнести. Сейчас нет педагогов, которые бы душу вкладывали в будущего актера!  Таких, как мой учитель – Олег Павлович  Табаков, выпустивший крылатый курс: я учился с Еленой Майоровой, Игорем Нефедовым, Сергеем Газаровым, Андреем Смоляковым! Когда не разрешили «Табакерку», нас расхватали другие театры, потому что Табаков делал актеров «под себя», не халтурил. Мне бы хотелось, чтобы педагоги открывали институты не только для заработка денег и выращивания бездарных медийных лиц, а для пользы искусства. А звезды у нас такие, что их за рубежом никто не знает и знать не хочет. Такое ощущение, что мы сидим в  коммуналке да силами меряемся,  кто из нас круче. Глупость несусветная! Как возьмешься за сериал, одна и та же история повторяется: «Давай-ка, голубчик, снимай медийные лица, иначе мы тебе денег не дадим!» Когда «Батюшку» снимал, до крови бился, чтобы разрешили взять на главную роль никому не известного актера, а  мне навязывали Сидихина. А как я возьму Сидихина, который вчера бегал в «Бандитском Петербурге», а сегодня рясу примерит?  Зритель должен верить происходящему на экране. Получается замкнутый круг – не медийных не берут – нельзя. А станут медийными – тоже плохо, хорошие режиссеры не хотят их снимать. Вот и удивляюсь я актерской штамповке – театр забит, на одну роль претендуют десять человек, а мы продолжаем с энтузиазмом плодить  армию безработных артистов, ломая человеческие жизни. 
- Почему снимаете сериалы? Нет желания попробовать себя в большом кино?
- Господь дает только это. То, что хочется снять, не могу. У меня лежит очень хороший сценарий полного метра,  и, чтобы снять фильм, мне нужно 5 млн. долларов. Был бы я родственником Дмитрия Медведева, наверное, сумел бы решить этот  вопрос. А так как ты никто, и звать тебя никак, что уж тут поделаешь? 
Я взялся было за историю по Шукшину «Я пришел дать вам волю», но другие продюсеры меня опередили и выкупили этот сценарий. Честно говоря, что Господь ни делает, все к лучшему. Права-то они выкупили,  материал не дается! Может быть, потому, что устарел?  Василий Макарович примерял образ Разина к тому времени, в котором жил, а умер он в 1974 году. Я понял, что нужно писать новый сценарий, хотя при этом даю себе полный отчет, что не могу вступать в конкурентную борьбу с известными режиссерами, которые способны потратить на фильм по 30-40 млн. долларов.
Поступил иначе – поставил спектакль по произведениям Шукшина и подарил его театру Гоголя. Спектакль пользуется популярностью и любовью зрителей, а мне большего и не надо. Я не имею дохода от продажи билетов, просто захотелось дать людям что-то большое, светлое, чистое…