Кому мешают смоленские крестьяне?

Сельское хозяйство

Март. Межсезонье. На бывших полях, запертые в едва заметных низинках, медленно умирают озерца талой воды. Скоро и первая луговая зелень пробьется сквозь бурые космы прошлогодней травы. Еще лет 20 назад многие жители Лубни ждали этой поры, готовили своих буренок к первому выгону на пастбище, спорили об очередности на полномочия пастуха.

Но это было, когда здесь на 16 соседских дворов приходилось до 100 коров (от пяти до восьми на трудолюбивую семью). Сейчас коровы по дворам не мычат, овцы не блеют… Изредка где-нибудь кукарекнет и стыдливо примолкнет одинокий петух. Жизнь стала проще. Полки сельмагов ломятся от пакетированного молока, завернутого в пленку сыра, белорусского масла, сметаны. Все красивое, с почти неограниченным сроком годности. Специально для селян торговые сети тоннами везут в деревни картошку, укроп, салат, петрушку, морковку, свеклу… Все, что раньше валом росло в любом огороде. И все раскупается.

Раскрестьянились, но не все…

Современную Лубню и деревней-то назвать трудно. Скорее она похожа на пригородный дачный поселок. Место из-за близости к Смоленску считается «козырным», поэтому и строятся здесь не избы, а дома, чаще коттеджи. Понятно, что на 15- или 20-соточных участках среди профессионально обустроенных газонов и декоративных кустарников грядки с морковкой, свеклой или петрушкой как-то не смотрятся. А про корову или поросенка и говорить нечего. То, что не смогла сделать с обитателями деревень советская власть, сделали… деньги. Даже сам Никита Сергеевич Хрущев, идейный вдохновитель второго этапа социалистического раскрестьянивания (Раскрестьянивание – процесс сокращения численности и удельного веса крестьянства в составе сельского населения, снижения доли сельскохозяйственного производства крестьянских хозяйств в общем объеме аграрного производства… Начался в СССР в 1930-м и возобновился с 1950-го), мог бы гордиться таким результатом.

Небольшой дом №1 на улице Новоселов удалось найти не сразу. Помог названный Натальей Шевчук ориентир - синий «каблучок» у забора. И вот уже как минимум пять разномастных псов на стук в калитку нестройным хором вылаяли хозяйку из дома. Наталье, двум ее дочерям, матери и бабушке Татьяне Петровне повезло. Много лет назад, при переселении из Казахстана, им достался участок в 60 соток. Сейчас такие площади в пригороде Смоленска не выделяют. Для четырех пар женских рук - много, зато есть где развернуться с подсобным хозяйством. Еще до прошлого года у них было 60 коз, и в дерзких задумках - расширение стада до 120 голов…

Но жизнь внесла свои коррективы. Теперь в хлеву 30 коз, семь овец и две коровы. По двору деловито прогуливаются три десятка кур, три утки и пять цесарок. А планы на ближайшее будущее пришлось подогнать под существующие реалии, не дающие повода для оптимизма. В наш разговор ненавязчиво вплелся шум закипающего чайника, на чисто прибранном столе появились чашки, банка кофе, печенье, конфеты. Наталья между делом успела процедить в посудину литров пять еще парного молока. Отлила немного в баночку и отставила в сторону. Потом пошла в соседнюю комнату, откинула одеяло с картонного ящика и достала оттуда двух сереньких козлят одного-двух дней от роду. Так вот для кого молоко!

Козочки не заставили себя упрашивать и, едва держась на тонких дрожащих ножках, с упоением принялись за трапезу.

- Вот первые окоты пошли, - вздохнула хозяйка. - Куда их девать? Никому ведь козы не нужны. Да и нам сейчас наращивать поголовье никак нельзя. Во-первых, молоко, сыры очень трудно сбыть. Слава богу, приезжает много друзей, так хоть они разбирают. Иногда соседи покупают, у кого маленькие дети есть. Но берут очень мало. Если считать чисто теоретически, по 100 рублей за литр козьего молока, то сейчас при среднем удое на козу в 2,5 литра в день мы должны иметь 7500 рублей ежедневно. Это цена шести рулонов сена (каждый около 400 кг). Но ведь столько не продашь. Летом со всего этого хозяйства реальный заработок около 20 тысяч рублей. Зимой - меньше. Чтобы молоко не портилось, приходится делать сыр, творог, масло. Был бы рынок сбыта, мы могли бы и стадо увеличить, и молока дать больше.

В Смоленске всего два места, где можно реализовать излишки продуктов: рынок выходного дня на улице Тенишевой и постоянный, крытый, у автовокзала. Но пробиться туда очень трудно. На Тенишевой место надо занимать с пятницы затемно, да и ветеринарные формальности сводят на нет и торговлю, и прибыль. Один только анализ крови у коровы стоит 1500 рублей.

А в прошлом году столкнулись еще и с другой проблемой – стало трудно найти место, где можно пасти скот.

- Как-то раз гоню коз по дороге в поле мимо новых коттеджей, - рассказывает Татьяна Петровна, - а хозяин одного из них выскочил и матом на меня, чего, мол, свое быдло тут гоняешь! И много таких недовольных. А сейчас все поле, где мы раньше пасли, колышками разбили на участки. Чья-то частная собственность. Даже если и нет там ни заборов, ни построек, все равно хозяин вправе нас оттуда выгнать.

- Проблему с выпасом скота можно решить, - уверен глава Хохловского сельского поселения Александр Поляков. - Когда Наталья с матерью и дочерьми к нам переселились, их улица была в Лубне крайней. За ней только поля. Теперь же, из-за активной застройки, она оказалась чуть ли не в центре деревни. Сложность в том, что вблизи их дома нет муниципальных земельных участков. Я вижу решение в том, чтобы договориться с владельцами еще не застроенных и не огороженных наделов на прогон скота по их территориям до полей, принадлежащих сельскому поселению, где мы, конечно, разрешим пастьбу.

Опять на те же грабли?

- Личные подсобные хозяйства перестанут существовать в России через 15 - 20 лет, - заявил на совещании в станице Григорополисской Ставропольского края директор департамента животноводства и племенного дела Минсельхоза РФ Харон Амерханов. - У нас должен быть такой приоритет: сельхозпредприятия, организованные хозяйства должны занять не менее 60% в производстве продукции. Остальные 40% и меньше займет средний бизнес, то есть крестьянско-фермерские хозяйства, их никто в угол не загоняет, они должны жить, - разъяснил чиновник позицию Минсельхоза РФ.

Круто? А дальше еще круче! По его мнению, богатые живностью подворья россиян катастрофически снижают эффективность сельхозпроизводства. Вот только объяснения этому чиновничьему постулату последовали странные. Например: «Вся беда в том, что ЛПХ снижает поголовье, задействованное в производстве молока. За это бьют Ставропольский край, за это бьют всю Россию. И это правильно, потому что в Европе невозможно, чтобы кто-то держал корову в частном секторе, тем более чтобы он по своему усмотрению зарезал животное без ведома ветеринарной службы».

Что правильно? По логике министерства, человек в деревне, имея в собственности земельный участок, должен жить как в городе, не производя никакой продукции? Если честно, то приверженность нашего сельскохозяйственного министерства к европейскому опыту уже как-то напрягает. А утверждение, что ЛПХ в целом по стране тянут вниз производство молока, вообще выглядит странно. Частники снижают поголовье? Да, но почему они это делают?

С Натальей и Татьяной Петровной выходим на улицу. Идем тем самым путем, по которому им скоро придется гонять своих коз и коров на луг. По правилам следовать до пастбища козочки и буренки должны на прочном поводу, но если их несколько десятков? Прицепить на сворки, на которых царские псари охотничьих собак водили? Женщины показывают мне, как они ходили в прошлом году, а потом мы с Татьяной Петровной по более-менее твердой колее уходим вглубь поля, которое нынче станет микрорайоном дачного поселка.

- Вы куда, за клещами, что ли?! - кричит нам вслед Наталья.

- Пойдем посмотрим, как нам теперь до травы со стадом добираться, если заборы понаставят или веревки натянут, - отвечает Татьяна Петровна.

Судя по тому, что мы увидели, никак теперь не добраться. Колья вбиты так, что один участок примыкает к другому, и если строительство начнется с установки заборов, то весь этот огромный земельный массив превратится в соты из бетона и разноцветного профлиста. Вот и сохраняй тут поголовье крупного и мелкого скота в частном секторе!

Выбор богатый: вымирай или регистрируйся со своими двумя коровами и 30 козами и курами как фермерское хозяйство и плати драконовские налоги. При этом никого не будет интересовать ни то, сколько ты заработал за месяц, ни возможность для горожан купить действительно качественный, не напичканный антибиотиками, искусственными красителями и вредными консервантами продукт.

А онкологи тем временем бьют тревогу. Рак неумолимо наползает на Россию, и возраст людей, нуждающихся в химиотерапии и лучевом лечении, уже снижается чуть ли не до 25 лет. И главной причиной этой беды врачи уже открыто называют нездоровое питание. А здоровым, при промышленном производстве пищи, где все поставлено на снижение себестоимости на выпуск килограмма готового продукта, оно и быть не может. И люди, особенно жители мегаполисов, начинают это понимать. Может быть, именно по этой причине ЛПХ в несколько пар чаще всего женских рук вдруг стали так опасны для гигантских откормочных и молочных комплексов, от брендов которых уже рябит в глазах? Да и на бескрайних российских просторах, в отдаленных деревнях, где никакой работы, кроме как у себя во дворе, не найдешь, именно ЛПХ, если государство их поддержит, могут стать тем способом самозанятости населения.

А что же делать тем, кто все-таки хочет работать на земле, но не имеет возможности взять многомиллионные кредиты на организацию фермерского хозяйства? Куда идти двум дочерям Натальи Шевчук, старшая из которых, Дарья, уже учится на ветеринарного врача, а младшая, Софья, заканчивает школу и мечтает стать зооинженером? И на попытку мамы и бабушки предложить ей другую профессию категорически отвечает: «На земле выросла, на земле и останусь». Вся загвоздка в том, что девочки хотят остаться работать и жить у себя, на своей земле, в Лубне, где нет огромных животноводческих комплексов. А единственный путь, по которому они могут пойти, - развивать вместе с мамой и Татьяной Петровной свое ЛПХ, которое потом вполне может стать крепким фермерским хозяйством.

...Снова под колесами шуршит гладкий асфальт, по которому каждое утро из деревни в город едут на работу сельские жители. Большинство - обитатели бывших совхозных домиков – вынуждены мириться с зарплатой в 12 - 15 тысяч рублей. Но, несмотря на это, почти никто из них никогда уже не станут сажать под окнами картошку или запасать сено хотя бы для одной козы. Даже если потеряют работу в городе. Даже если их сосед, у которого еще сохранилась во дворе какая-то живность, будет жить лучше, здоровее и дольше их… Не пролетарское это дело - в навозе ковыряться даже ради собственного здоровья и благополучия?


Автор: Андрей Завьялов







Загрузка комментариев...
Читайте также
вчера, 22:59
Студентка Верхнеднепровского технологического техникума Свет...
вчера, 22:26
19 марта будут "обезвожены" 12 улиц Сафонова, об э...
вчера, 22:09
Страшная авария случилась сегодня, в 18.15, на 437 километре...
вчера, 23:33
41-летний житель Смоленска, имеющий инвалидность, долгое вре...
Новости партнеров

Опрос

Какой самый безрассудный поступок вы совершали ради своей второй половины?


   Ответили: 98