ПЕРСОНАльный авангард, ПЕРСОНАльная классика в Смоленске

В ноябре этого года литературная студия «Персона» отметит четверть века. Объединение прозаиков и поэтов, возникшее на филфаке СмолГУ в 1992 году, - явление уникальное. За 25 лет существования «Персоны» в Смоленске ее участниками стали свыше 100 авторов.

«Авторитетно уверяю - столько лет творческие студии не живут, - признается доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой литературы и журналистики СмолГУ Ирина Романова. - Мы не любители, хоть наша «Персона» и не имеет юридического статуса, но за два с лишним десятилетия мы доказали высокий уровень поэтического творчества, достигшего стандартов общероссийской поэзии и приближающегося к лучшим литературным образцам
Мы не говорим, что это смоленская поэзия. Это - современная поэзия в Смоленске».

                   Эмбрион «Персоны» №1

Доктор филологических наук, профессор кафедры литературы СмолГУ, руководитель литературного объединения «Персона» Лариса Павлова:

- В начале 90-х, только-только начав работать в университете, я вела на филфаке курс «Введение в литературоведение», поняла: курс провоцирует молодых авторов на поиск профессиональной оценки своего творчества. «Творчество» обычно выглядело так: общая тетрадь, порой внушительных размеров, а в ней стихи, написанные в пятом - десятом классах. К концу семестра на моем столе собиралась стопка тетрадок, а я пряталась от нетерпеливых студентов, которые вылавливали меня в коридоре с вопросом: «Вам понравилось?» Вскоре я начала физически задыхаться от несметного количества гениальных произведений. В поисках решения, что делать с этой в целом приятной, но все же непосильной ношей, обсудила возникшую проблему с профессором Вадимом Соломоновичем Баевским и близкой мне уже тогда по духу Ириной Кичевой (ныне - Романовой). У нас возникла идея собрать всех авторов, так сказать, «в общий котел» - пусть они варятся, обсуждают свои творения и творения собратьев по перу, слушают мнения других. Баевский идею одобрил, но подчеркнул, что жизнь таких начинаний коротка. напомнив, что жизнь таких начинаний коротка. В 60-х годах он и сам руководил творческим объединением, пдборка стихотворений участников которого вошла в сборник «Тропинка на Парнас» (М.: Молодая гвардия, 1969). Поддержал начинающих авторов из Смоленска сам Николай Рыленков. Кстати, в этом сборнике публиковалась юная Раиса Ипатова.

Позже, в 1991 году Вадим Соломонович пригласил Раису Александровну возглавить факультетскую литстудию. Но в тот раз студия просуществовала недолго. По-видимому, студию должны вести критики и ученые, не способные составить конкуренцию автору или вызвать у автора такого рода сомнения. Когда я была студенткой, у нас на курсе училась пишущая девочка, которую опекал известный смоленский поэт. Однажды мне довелось стать невольным свидетелем такой сцены в коридоре: девочка со слезами на глазах кричала поэту: «Вы украли у меня первую строчку!..». Не знаю, было ли это правдой, но конфликт показательный: велик соблазн заподозрить того, кто имеет доступ к твоим неопубликованным произведениям, в плагиате или непроизвольном заимствовании.

Хотя мы с Ириной Викторовной не поэты, и нам не удалось избегнуть обвинений в корысти. «Персоне» было, помнится, лет десять, и в разгар какого-то спора один из авторов рявкнул: «Имя себе делаете, пиаритесь за наш счет! Мы с Ириной с гневом отвергли подозрения, но автор оказался… прав. В прошедшем году мы ездили во Францию и Польшу с докладами о «Персоне», получили приглашение выступить с этой темой в Институте русского языка Академии наук!

Эмбрион «Персоны» №2

Доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой литературы и журналистики СмолГУ Ирина Романова:

- Лариса Павлова познакомила меня с Мариной Котовой и ее будущим мужем, студентом СГМА Дмитрием Рогацкиным. В начале 90-х у Котовых - Рогацкиных собиралось интереснейшее общество! На мой взгляд, это и был зародыш «Персоны», формат которой «зачала» смоленская богема на интеллектуальных посиделках в «сталинке» на ул. Октябрьской революции, в уютном полумраке комнаты с темно-бордовыми обоями. Я приходила в квартиру известного смоленского историка Леонида Васильевича Котова и с благоговением вслушивалась в невероятно сложные интеллектуальные разговоры об искусстве и поэзии. «Первой скрипкой», конечно же, был Дима Рогацкин – наш гуру, непререкаемый авторитет. Сидя на диване со следами пожара, мы обсуждали Кастанеду, Фрейда и Юнга. Дима всегда мог высказаться по поводу, пересыпая комментарии собственными литературными опусами. А потом неожиданно выяснилось, что кроме Димы в Смоленске есть другие интересные авторы, которых уже не могла вместить «сталинка» на Октябрьской!

Вот так и началась сформированная вокруг Рогацкина «Персона» - с чтения стихов и обсуждения творчества молодых авторов. Мы решили усложнить задачу и стали готовить литературные доклады. Поэты – люди недисциплинированные, и вскоре «докладное» дело заглохло. Тогда Дима Смагин предложил форму семинаров, побывав с Алексеем Костылевым и Семеном Пеговым в Липках. Ребят впечатлила методика обучения молодых авторов именитыми поэтами и прозаиками. В 1997 году Смоленск по приглашению Вадима Баевского посетили Евгений Рейн, Татьяна Бек и Алексей Алехин. Литераторы выступили в университете и дали мастер-класс авторам «Персоны». Мы тоже начали проводить заседания «Персоны» по схеме, позволяющей уйти от спонтанных обсуждений и пустого убийства времени. В центре заседания – автор, который читает подборку своих стихов, заранее розданную двум рецензентам. Рецензенты готовят развернутый анализ. Дима Смагин пошел дальше: предложил развернуто говорить на поэтических вечерах «Персоны» о современной поэзии.

Лично я предложила формат, освоенный мной в Школе комсомольского и пионерского актива (ШКИПА). Помните, в 80-х гремела передача «Музыкальный ринг»? С моей ШКИПАвской подачи «Персона» стала проводить литературные бои с привлечением публики. Авторы читали стихи и отвечали на вопросы преподавателей и студентов. Бой на «ринге» позволял поэту быть в тонусе и не вариться в собственном соку.

Л.П.:

- Посиделки у Рогацкиных и становление «Персоны» - это два разных культурных потока. Мы учились с Мариной Котовой в аспирантуре, где действовало другое ядро творческих единомышленников. Взять того же Сергея Синицына - создателя философского клуба, игравшего в Смоленске заметную роль. Мы перетащили Диму в «Персону». К тому времени он уже отслужил в армии и, став приглашенной звездой, постепенно превратился в стержень «Персоны». Все хотели быть похожими на Рогацкина - создалась опасность, что авторы будут его копировать и утратят индивидуальность.

Рогацкин, Асадчий, Кирсанов, Агинская и другие

И.Р.:

- В «Персоне» всегда выделялся лидер, которому подражали другие авторы. Но все писали по-разному. Самыми яркими представителями академического стиля были Дима Смагин и Елена Агинская. Находясь в меньшинстве, они красиво отстаивали классику на публичных выступлениях. Авангард представляли Дима Рогацкин, Саша Асадчий и Эдуард Кирсанов. Особняком стояли Леша Костылев и Семен Пегов.

Л.П.:

- Отсутствие знаковых фигур - серьезная проблема нынешней «Персоны». В первом составе студийцев доминировал не только Дмитрий Рогацкин, но и талантливые Саша Асадчий и Дима Смагин. Вскоре появился Эдуард Кирсанов, позже - Семен Пегов, на первых порах «заточенный» на поэтическую позицию Эдика. Кирсанов умер, и Пегову, как принцу датскому, пришлось решать вопрос о «троне»: быть лидером, или не быть. Как-то незаметно в его тени вырос Алексей Костылев. Затем пришли Настя Трифонова, Денис Шполянский, Антон Азаренков. Мы вздохнули с облегчением – «Персона» живет, рождаются новые тексты, способные удивить и порадовать. Но следует признаться, к сожалению, в «Персоне» сегодня нет автора, способного, как наши первопроходцы, поддержать высокий поэтический уровень современной поэзии.

И.Р.:

- Мне иногда становится страшно: мы стали причастны к становлению Эдуарда Кирсанова. Его поэзия гениальна! Я написала предисловие к первому сборнику стихов Эдика - хотелось его поддержать. Ведь мы посмеивались над андеграундом нашей «Персоны» - альманахом «Ватерлоо», где оседали отвергнутые по цензурным соображениям произведения. Ребята выпускали озорной альманах, отбросив ориентиры на казавшуюся им слегка консервативной «Персону». Теперь я осознала, что «Ватерлоо» культивировало совершенно оригинальную, авангардную форму. Как ученый, могу вас заверить!

Л.П.:

- Авангардное «Ватерлоо» и академическая «Персона» воспринимались как единое целое. Эдик вел хулиганское «Ватерлоо» с оглядкой на академизм, учитывая и другие точки зрения. По материалам альманаха можно подготовить серьезное научное исследование!

И.Р.: - Почему литобъединения разваливаются? Они состоят из творческих людей, чьи обстоятельства существования в литературном процессе и в жизни меняются, в результате выстроенный с таким трудом поэтический «дом» рассыпается. У «Персоны», созданной при педагогическом институте, было существенное преимущество: ученичество, постоянное движение вперед и приток новых авторов. «Персона» неисчерпаема!

Когда в 1995 году мы взялись за подготовку первого студийного альманаха, поняли, что не можем опубликовать его без названия и манифеста. Мы вошли в большую литературу и должны были заявить о себе подобно поэтам Серебряного века, продекларировав творческие права и обязанности. Страсти-мордасти

Л.П.:

- Сегодня молодым в «Персоне» сложно. Над ними «висят» не только два преподавателя СмолГУ, но и ряд маститых авторов - персоновцев, давно вышедших из студенческого возраста. Некомфортно стало и «старичкам»: десять лет назад возник неприятный момент, когда старожилам пришлось не по нраву обсуждение стихов в присутствии начинающих поэтов. Их раздражала необходимость утомлять себя ликбезом для новичков.

Мне самой тяжело каждый раз начинать все с нуля, когда «Персону» покидают такие сильные авторы. Приходят первокурсники, и снова беремся за ямбы-хореи!

Предлагали «старичкам» опеку над новичками, но повторилась история с руководителями-поэтами: более опытные навязывают свою точку зрения молодым авторам, или тем так кажется, но нередко даже дельные советы и рекомендации воспринимаются в штыки.

Сейчас на студии временами стоит галдеж, а в протокол порой и записать нечего. И раньше на заседаниях кипели страсти; бывало, и нам в лицо дверьми хлопали. Но по делу кипели, а теперь – пустые разговоры! Слушаешь стихотворение, высказываешься, после тебя берет слово кто-нибудь из присутствующих, возможно, первый раз пришедший на студию, и авторитетно говорит молодому автору: «Это хорошо. Мне понравилось». Точка. Нет аргументации, анализа текста. Несколько раз приходилось просить не вносить сумятицу в сознание начинающих поэтов.

В минуты, когда произведение не подвергается объективной оценке, а откровенно слабые места защищают хвалебной формулировкой: «Это проявление авторского либидо!», хочется бросить все и уйти. С грустью вспоминаю первые годы «Персоны», когда на студии по-настоящему говорили о настоящей поэзии. Приходится констатировать факт: «у поколения ЕГЭ уже литературный кругозор: мало знают о литературе вообще, о литературе на Смоленской земле, о смоленских литературных объединениях, например, о КЭПНОСе, о «Персоне».

И.Р.:

- Официальные литературные круги Смоленска до сих пор относятся к «Персоне» с осторожностью. Одно время с нами слегка заигрывали, приглашали на публичные обсуждения и даже давали выступить, но все это происходило в тот момент, когда уставшая публика смотрела на часы. Помню одно из таких выступлений в областной библиотеке, которое называлось «Смоленская осень». Объявляют «Персону», дают не более двух минут. Саша Асадчий вскипел, вышел к микрофону и, со словами «У Смоленска день рожденья, вот и все стихотворенье», ушел. «Персона» выступать не стала - мы уложились в регламент.

Но нас зовут в официальные союзы, потому что понимают: каждому творческому объединению нужна свежая кровь. С другой стороны, мэтрам непросто смириться с иной поэтикой. Это не человеческие расхождения, а стилистические! Авторы «Персоны» и сами не торопятся вступать в региональные отделения творческих организаций. Прежних льгот нет, зато у современных писателей и поэтов появились другие возможности быть услышанным широкой аудиторией – публиковаться на сайтах, победить в конкурсе, издать книгу.

Л. П.:

- В нынешних условиях выпустить книгу можно только за свой счет, а творческие люди, как правило, не богаты. По-хорошему, у автора должен быть литагент, который занимается поиском спонсоров, возможностей опубликоваться. Даже у талантливейшей Елены Агинской до сих пор нет авторской книги лирики!

Надеюсь, что к юбилею «Персоны» мы насобираем денег и издадим наших поэтов. Готовы к печати книги Ольги Смагиной и Елены Агинской, Семена Пегова, Дениса Шполянского и Насти Трифоновой. Как минимум, у нас есть восемь авторов, которыми библиотека «Персоны» сможет гордиться!

Если не потянем задуманный нами огромный четырехтомник «Персона»: «Поэзия», «Проза», «Мемуары» и «Научные исследования», издадим «Персону» в карманном формате.