Моя первая учительница

Общество
Две немолодые женщины приличного «учительского» вида стоят на обочине тротуара и оживленно беседуют. Обе они седые, но в остальном непохожи: одна высокая и, несмотря на возраст, стройная, другая примерно таких же лет, значительно меньше ростом и склонная к полноте.

Они явно знакомы очень давно и разговаривают доверительно. «А помнишь…», «А помните…» - слышится то и дело. Но маленькая обращается к большой на вы и «Людмила Ивановна», а высокая к маленькой - на ты и «Люда». Вот такая интригующая картинка… Теперь раскрою интригу: это случайно встретились мы с моей первой учительницей, Людмилой Ивановной Жуковской. Мы довольно часто видимся и всегда останавливаемся поговорить, вспомнить. Разница в возрасте у нас всего десять лет. Наш класс был первым выпуском Людмилы Ивановны. В том невероятно далеком 1955 году эта семнадцатилетняя девушка, высокая, со спортивной фигурой, с правильными чертами лица и строгим взглядом, с уложенными на затылке темно-русыми косами, в коричневом (не школьном ли?) платье, после окончания Смоленского педучилища пришла работать в среднюю школу №7 и получила наш1 «Г» класс в свое полное распоряжение.
Распорядилась она нами прекрасно. Знаю, что весь наш класс ее помнит и любит. Но еще более удивительно, что Людмила Ивановна помнит и любит каждого (каждого!) ученика - помнит все детали его «младшеклассного» существования. Вдумайтесь: с тех пор как она выпустила наш 4 «Г», прошло 57 лет, и все эти годы она нас не забывала - все подробности тогдашних наших маленьких наивных жизней, обид, радостей, смешных и грустных происшествий она хранит в памяти. Помнит подчас лучше нас самих.
«А помнишь, как я села к тебе за парту на переменке и стала тебя за что-то отчитывать, а ты сидишь, молчишь… А потом я глянула - парта тебе ногу придавила, а ты и не сказала и виду не подала… помнишь?!» Я не помню. Но наверно, было: характер у меня был спартанский всегда… «А помните, как я, когда с карандаша перешли на чернила, кляксы ставила?» - «Еще бы: читает свободно, а пишет с кляксами! Я к тебе тогда Галю Яковлеву прикрепила, чтоб учила тебя чисто писать - и лучше стало».- «Да, я одно время с Галей уроки делала… А Таню Иванову давно видели?..» - «Часто встречаю, всегда разговариваем». -«А Валю Демочкину?» - «У меня ее внучка не так давно училась…»
Да, мои одноклассники, конечно, старались потом устроить в класс Людмилы Ивановны своих детей и внуков, несколько поколений воспитывались ею.
Но я не без тщеславия полагаю, что наш класс был все-таки особенный для нее. Ведь первый ее выпуск! Она сама мне как-то открыла тайну, что на первом родительском собрании родители стали при ней сокрушаться: «Такая молодая! Сама почти ребенок… Как она справится…». «А твоя мама, - продолжила Людмила Ивановна, - им возразила: «Это хорошо, что молодая: значит, ей еще не надоело работать!» Вот какая мудрая, оказывается, у меня мама была…
Молодость и желание работать Людмиле Ивановне с нашим классом явно пригодились. В нем было то 42, то 43 человека, не меньше. Тогда такая была норма. У меня есть подозрение, что именно в класс «Г» (последний в параллели) отправляли детей из проблемных семей, потому что у нас таких было несколько. Людмила Ивановна очень терпеливо с ними работала, много внимания им уделяла. Помню, как один мальчик не хотел сидеть за партой, бегал по классу, а мы смеялись… Людмиле Ивановне было не до смеха. Она все же его догнала и на место посадила, и учиться заставила. В четвертом классе он уже нормально себя вел и прилично учился. Учителям дальше с ним проще было; всему, что положено, его уже научила Людмила Ивановна. Вряд ли другая учительница, даже опытная, сумела бы это сделать: здесь очень большое терпение и желание работать требовалось. Людмила Ивановна была к нам предельно внимательна; она хорошо изучила каждого ребенка из своего класса, знала наши слабые и сильные стороны, работала индивидуально, «штучным методом». Поэтому и запомнила каждого на всю жизнь.
А как мы ее любили! Нам нравились ее коричневое платье, ее строгая прическа, строгий взгляд. Мы пытались повторить ее походку. Но повторить походку было невозможно: так только наша Людмила Ивановна ходила! Помню, как ранней весной, вечером, мы играли в «царьки» на площади перед Домом Советов. Я прыгала по расчерченным мелом клеткам и вдруг услышала сзади: «Люда, кси!» (Так при игре в «царьки» ошибка обозначалась.) Оглянулась - Людмила Ивановна, сопровождаемая двумя какими-то молодыми людьми, ее ровесниками, идет из школы с нашими тетрадками, не вместившимися в сумочку… Она после уроков всегда занималась с отстающими. Только к вечеру уходила домой, порой за ней заходили подруги, друзья. Они прошли мимо и вдруг, уже далеко, остановились, и Людмила Ивановна стала показывать им что-то в тетрадках… Она им про нас рассказывала и тетрадки наши демонстрировала. Она нами гордилась. И мы очень старались ее не огорчать.
Тетрадки Людмила Ивановна проверяла каждый день, оценки ставила очень красивые: рисовала карандашом большую красную «пятерку» или отвратительную -тоже большую, но неприятную, наглого вида - «двойку». Так нарисованные оценки более впечатляли, мы старались больше.
Когда мы учились в третьем классе, Людмила Ивановна поступила в Смоленский пединститут на заочное отделение естественно-географического факультета. Но детей младшего школьного возраста она любила больше: после окончания института осталась работать в младших классах. Так всю жизнь и проработала: все в той же седьмой школе (позже эта школа стала называться Первой гимназией).
Мне ее приверженность к младшим классам понятна: все же первый учитель - особенный. Он учит многому, не только читать и писать. Вот кто меня научил нитку в иголку вдевать? Людмила Ивановна! До сих пор четко помню, как это было: на уроке труда, стоя перед большим нашим классом, Людмила Ивановна, чтобы всем было видно, показывает, как она держит нитку, как иголку, как удобнее продеть нитку в ушко… И всегда ее вспоминаю, когда пуговицу, например, пришиваю. Ну, может ли быть труд благодарнее труда учителя?
А как же мы ценили ее одобрение, как переживали неодобрение! До сих пор вижу ее осуждающий взгляд, когда я пришла на урок мало того что с опозданием, так еще и портфель в библиотеке забыла! Это произошло так. Во вторую смену нас пускали на второй этаж только по звонку. Чтобы не толкаться в коридоре первого этажа, я обычно шла в библиотеку (эта комната на первом этаже находилась) и читала там что-нибудь. Однажды, увлекшись чтением, на звонок отреагировала не сразу. А когда увидела, что другие дети ушли, - заторопилась и забыла портфель.
Все уже сидели на местах, и Людмила Ивановна начинала урок, когда я вошла, запыхавшись (по лестнице вверх бежала). «Можно сесть на место?» - спросила я. Так полагалось спрашивать при опоздании. Людмила Ивановна строго меня оглядела: «А где твой портфель?» И только тут я спохватилась: «Ой, в библиотеке забыла!» Мне кажется, Людмила Ивановна даже слегка растерялась от такой несобранности. Она не ругала меня. Но: «Не ожидала от тебя, Люда!» - прочитала я на ее огорченном лице. Нет, не могу забыть осуждающий взгляд моей любимой Людмилы Ивановны, когда она отправляла меня в библиотеку за портфелем. 
Главное в учителе все же - неравнодушие. И внимание к каждому. И любовь к детям.
Людмила Ивановна и в те юные свои годы была человеком очень сдержанным - таков ее характер. Она не рассказывала, как она нас любит. Но мы это чувствовали и знали по ответной своей любви. Ведь настоящая любовь всегда взаимна, она возвращается. И отданное вновь приходит к тебе.







Загрузка комментариев...
Читайте также
42 минуты назад
Жулики звонили им под предлогами продления абонентского дого...
сегодня, 21:37
Губернатор Смоленской области на своей странице поблагодарил...
сегодня, 20:31
сегодня, 21:30
Новости партнеров