Как смолянка Таисия Лукашенко весь мир спасла

Общество
Праведниками Мира сегодня называют граждан, спасавших евреев во время  Второй мировой войны. Среди 164 граждан России, получивших звания «Праведники народов мира», девять смолян: Евдокия Кабишева, Татьяна Третьякова, Екатерина Корнеева, Мария Ковалева, Евгения Пилюнькина, Арина Зарубина, Марфа Корнеева, Ольга Вишняк и Таисия Лукашенко.
11 ноября праведнице Таисии Александровне Лукашенко, которая уберегла от верной смерти Ревекку Соломоновну Моисееву, урожденную Мервель, и двух ее дочерей Ингу и Наталью,  исполнится 95 лет.
 

Продать душу за банку тушенки или стать праведником?


Одним из самых запоминающихся мест в Иерусалиме по праву считается Сад Праведников - несколько тысяч вечнозеленых деревьев, посаженных в честь людей, которые в пожарище Второй мировой войны спасли хотя бы одного еврея, рискуя при этом собственной жизнью. На табличке, прикрепленной к каждому дереву, написано имя  человека, отважившегося  стать Спасителем душ.
 В Израиле свято хранят память о самоотверженных людях, с огромным риском для собственной жизни прятавших евреев в своих домах, изготавливавших им фальшивые документы, помогавших бежать из гетто в партизанские отряды. Специальная комиссия при Национальном институте Катастрофы и героизма Яд Вашем присваивает людям других национальностей, выступившим против систематического истребления евреев, звание “Праведник народов мира”. К сожалению, чаще всего, посмертно. Лица, удостоенные звания Праведника, получают почетную грамоту и медаль, на которой на двух языках - иврите и французском - выбита надпись: "В благодарность от еврейского народа. Кто спасает одну жизнь, спасает весь мир"...
К 1 января 2010 года в списке Праведников народов мира значилось 23 226  имен спасителей. Больше всего праведников приходится на долю Польши – 6 195 человек. В Украине - 2 272 праведника. В России Национальным институтом Катастрофы и героизма Яд Вашем установлено всего 164 имени тех,  кто бескорыстно помогал евреям, не боясь при этом лишиться свободы и самой жизни. Почему же в России, принявшей на себя основной удар фашизма, так мало гуманистов, по мнению Яд Вашем?  К сожалению, до начала 90-х годов израильские власти были лишены возможности проводить поиски и увековечение памяти праведников - граждан Советского Союза, и после развала империи на 1 января 1992 года было выявлено всего 211 человек – русских, украинцев, белорусов, литовцев и представителей других национальностей, спасавших евреев в годы нацистской оккупации. Советские власти старательно не замечали их подвига: считалось, что репутация заступника представителей именно этой нации не возвышает его в общественном сознании и не является подвигом.  Заступники и сами не спешили афишировать факты своей биографии, боясь репрессий и гонений.  «Мы держали рот на замке не только во время войны, но и после, - говорит Таисия Лукашенко. - Никто не знал, что я прятала еврейку, спасла ее от нацистов! Это был большой секрет, и я пронесла его через всю свою жизнь».
К праведникам и сегодня многие относятся неоднозначно. Скользкая это тема, деликатная…  Десятки тысяч европейцев и, что скрывать, многие граждане СССР в годы оккупации добровольно помогали фашистам в массовом истреблении евреев, цыган, душевнобольных людей. Находившиеся в экстремальных условиях люди предпочитали  жить по принципу «Моя хата с краю», закрыв на проблему глаза  и  ничего не сделав, чтобы попытаться остановить зверства. Не только помогать евреям, но даже проявить сочувствие, поделиться куском хлеба было смертельно опасно. Но были и такие, кто испытывал искреннюю радость, сдав фашистам еще одного коммуниста - еврея  или всю его семью! 
Не стоит забывать и о том, что нацисты не были убежденными атеистами – большинство венчались и крестили своих детей в христианской церкви. Кстати, на Смоленщине расстрельные акции  нередко проводились накануне православного или католического Рождества.
Охота на евреев становилась легальной. На оккупированной территории Смоленской области местные жители, запуганные фашистами, не спешили спасать гонимых любой ценой, опасаясь их сильнее холеры или чумы. Тех, кто не хотел идти в гетто, смоляне частенько сами приводили в комендатуру - от греха подальше, а то и за приличные по тем временам дивиденды - за банку тушенки, плитку шоколада, бутылку диковинного немецкого шнапса.  Но и  в кромешной тьме светят звезды, дающие надежду на спасение…
 

Черный бархат смерти, алый шелк жизни


…Поход в кинотеатр «Октябрь» в тяжкие послевоенные годы был для смолян настоящим праздником, глотком свежего воздуха, который помогал забыть о перенесенной трагедии и тяготах жизни. Еще бы! Перед началом каждого сеанса в фойе играл оркестр, изливая в гулкое пространство искристое серебро скрипок, гулкую медь ударных и обволакивающий бархат фортепиано. Домино клавиш виртуозно перебирала стройная женщина с пронзительными, глубокими глазами, неизменно одетая в черное концертное платье.  Она никогда не улыбалась.  Говорили, что на ее долю выпали нечеловеческие страдания.
Пианистку звали Ревекка Соломоновна Моисеева.
-  Я познакомилась с Ритой (Ревеккой) за несколько лет до начала войны, - вспоминает Таисия Лукашенко. – Наши мужья дружили, работая в одном ведомстве: Евгений Лукашенко – в областном управлении связи, Михаил Моисеев – радиоинженером на городском радиоузле. Миша был русским, из интеллигентной семьи. Его отца, адвоката, расстреляли в 1937 году. Вскоре семью постигло новое несчастье - мать Михаила Петровича, Мария Михайловна Огонь-Догановская, заболела лейкемией.  И меня беды не обошли стороной - я рано овдовела, в 1940-м году оставшись с трехлетней дочкой Эмилией на попечении родителей мужа, Евгения Михайловича. Супруги Моисеевы оказывали мне помощь, старались поддержать морально. Помню, что Ревекка очень гордилась своим отцом – Соломон Борисович Мервель служил пианистом и дирижером в театре знаменитой цирковой династии Дуровых и объездил с циркачами всю Россию.  Он погиб на гастролях – утонул в Волге…  
Когда началась война и отступавшие войска взорвали хлебозавод, на котором работала  Таисия Лукашенко, молодой женщине пришлось взять дочку в охапку и уйти с родителями мужа из Смоленска в деревню Астрогань. Позднее беженцы переселились поближе к городу, в Пискариху. Оккупанты не давали смолянам покоя, заставляя работать на «новый порядок». Таисии пришлось трудиться в военном госпитале в Гедеоновке. Стирать белье, получая за это «щедрое» вознаграждение – баланду и эрзацхлеб с опилками. 
Фашисты организовали гетто в Садках 5 августа 1941 года - через неделю после того, как взяли Смоленск. Мать Ревекки успела эвакуироваться, ее братья Борис и Исаак были на фронте, а чета Моисеевых задержалась в оккупированном Смоленске – Михаилу выписали в военкомате бронь и приказали не покидать город ни под каким предлогом.  А тот, в ожидании спецзадания,  с ужасом думал о том, что ждет его любимую красавицу Риву и дочек Наточку и Ингу. Облавы проходили каждую ночь. Днем тоже было не спокойно -  любой мог подсказать фашистам, что в доме на пересечении улиц Ленина и Реввоенсовета живет пианистка-еврейка… Соседи интересовались у Моисеева, куда подевалась его жена. Ни одна живая душа не знала, что дочка Мервеля прячется в погребе.  
Михаил Моисеев так и не дождался спецзадания Красной Армии. Однажды в квартиру ворвались немцы и под угрозой расстрела заставили работать радиоинженером в немецкой комендатуре. А значит, оказывать пособничество врагу, поддерживать «новый порядок».
О том, каков он был, этот «новый порядок», вспоминает дочь Ревекки Соломоновны, Наталья:
«Однажды мама пошла попросить у знакомых еды, не успела вернуться домой до комендантского часа и спряталась в развалинах. Она увидела двух бегущих по улице женщин с грудными детьми на руках. За ними гнался немецкий патруль. Женщин солдаты застрелили, а деток схватили за ножки и стукнули головками. Мама возвратилась утром совсем седая.  Она долго не могла говорить. У нее отнялась речь».   
Рива не выдержала и сказала мужу, что не в силах больше рисковать жизнью дочерей и  больной свекрови. Она уходит в гетто. Михаил бросился к приятельнице Таисии Лукашенко, упал на колени: «Тася, спаси Ревекку, умоляю! Пойми, я пошел в комендатуру не для того, чтобы выжить. Мой отец любил Россию, и я люблю нашу страну. Я знаю, что погибну, но все равно должен идти на смерть, чтобы спасти Риву и  дочерей…»  В Пискарихе так же, как и центре Смоленска, охотились на евреев. Но то обстоятельство, что здесь Ревекку никто не знал, давало шанс на спасение. Правда, место было неспокойным: на постой у Лукашенко постоянно останавливались немцы, прибывшие с фронта.
- Миша сумел раздобыть для жены поддельный паспорт, и она превратилась в Маргариту Семеновну Моисееву, русскую по национальности, - рассказывает Таисия Александровна. – Он многим сбежавшим из гетто помог подделать документы, заменив еврейские имена на русские. Нас с Ритой после тщательного обследования на принадлежность к еврейской нации отправили на работу в военный госпиталь. Меня – в хирургию, а Рите не повезло, ей пришлось отмывать тифозный блок.  Иногда немецкие медсестры делились со мной  булками, а я, в свою очередь,  подкармливала мальчика, который приходил к нам из гетто. Он очень голодал.  Я упрашивала его остаться, но он сказал, что не бросит родителей. Однажды его не было больше недели, и мы узнали, что в ночь с 14 на 15 июля 1942 года немцы вывезли три тысячи узников гетто за город  и расстреляли их под Вязовеньками.  
Как-то раз немецкий офицер поманил меня пальцем и доверительно сообщил, что Рита – еврейка. Я ответила ему по-немецки, что он говорит глупости, потому что Рита - моя сестра, приехала еще до начала войны из Минска и  задержалась в  Смоленске. Рита услышала наш разговор и не спала всю ночь. А потом доносы посыпались один за другим: и в Пискарихе нашлись нелюди, желавшие выслужиться перед новой властью и оповестить немцев, что Лукашенко прячут евреев. 
Таисию Александровну не раз вызывали на допрос в гестапо. Она твердо стояла на своем, спокойно отвечая на вопросы дознавателя: «Рита – моя двоюродная сестра. Мать Риты была русской, она рано овдовела и вышла замуж за еврея, музыканта. Он удочерил Риту и воспитывал ее, как родную».
- 17 июля 1942 года приехал двоюродный брат отца, - говорит Инга Михайловна. – Он в это время работал в Минске и увез маму в машине, завалив ее мешками с цементом. Отец сказал, что мама уехала ненадолго, и запретил говорить о ней. Бабушка не сводила с нас глаз, чтобы мы не выбежали на улицу. Мы жили, как затворники. Осенью Мария Михайловна умерла от рака. Отец очень боялся, что немцы нас уничтожат, сумел устроиться на радиостанцию «Голос народа» и в октябре переехал в Могилев. Здесь он нашел какую-то женщину в пригороде и попросил за нами присмотреть. В октябре 1943 года радиостанцию перевели в Барановичи, и мы  прожили еще один год на чьей-то квартире. В 1944 году Красная армия освободила Барановичи, а через два месяца отца арестовали. Мы с сестрой остались одни в чужом городе. Мне в то время было десять лет, а Наташе  не исполнилось и четырех, она едва могла ходить. Когда закончилась еда, я взяла Наташу и вышла на улицу просить милостыню.  Какая-то женщина поинтересовалась, где наши родители. Узнав, что мы совсем одни, отвела нас в детдом.
Когда закончилась война, нас разыскала бабушка, Генриетта Львовна Мервель, и забрала в Смоленск. А в марте вернулась из Германии и чудом выжившая мама. Она страдала, не зная, что с нами.  Зато сколько радости было, когда мы встретились! О судьбе отца вестей не было.
Риту-Ревекку Родина встретила неласково – жить и работать негде, а тут еще бесконечные допросы в НКВД. Только в 1947 году с нее были сняты подозрения в шпионаже, и Маргарита Моисеева смогла забрать своих детей из детского дома.
В истории спасенной Мервель-Моисеевой нет счастливого конца: в январе 1945 года Михаил Моисеев был приговорен к 15 годам каторжных работ и погиб в лагере. Из Сибири он прислал только одно письмо, в котором просил чеснока - цинга замучила… Инга и Наталья пытались реабилитировать отца в 2000 году, но тщетно – с него так и не сняли обвинения в пособничестве врагу.
- Мне до сих пор больно, когда я вспоминаю Михаила, - прикладывает платочек к глазам Таисия Александровна. – Боюсь потерять сознание. Идеальный человек был, порядочный, интеллигентный.  Он любил отечество, но никто ему не поверил…
За всю свою долгую жизнь Таисия Лукашенко ни разу не прошла мимо чужой беды. Делилась в 1950-е годы хлебом с соседями и однажды даже написала письма Калинину, в котором рассказала о бедственном положении многодетной матери, вдовы парторга. Благодаря заступничеству Лукашенко бедная женщина получила помощь! В 60-е приобщала детей из неблагополучных семей к прекрасному - водила в театр…
После смерти матери в 1998 году Инга и Наталья обратились в Смоленское еврейское общество с просьбой о ходатайстве в Яд Вашем о присвоении Таисии Лукашенко звания Праведника народов мира. 6 сентября 2000 года Таисия Лукашенко официально обрела статус праведницы и была награждена памятной бронзовой медалью. В последующие годы смолянке-долгожительнице были вручены еще две награды – серебряная и платиновая  медали. Ведь, по сути, она спасла не одну, а три души…
11 ноября Таисия Лукашенко встретит 95-летие, радуясь, что и Россия признала ее подвиг:  
праведницу с юбилеем в торжественной обстановке поздравит губернатор Смоленской области Сергей Антуфьев.







Загрузка комментариев...
Читайте также
21 минуту назад
Это данные за три неполных месяца с начала года. Всего зарег...
сегодня, 11:51

В рамках новой стратегии розничного бизнеса ВТБ перезапустит...

45 минут назад
Бойцы получили дроны «Скворец», системы РЭБ, несколько типов...
сегодня, 11:37
Песок с обочин транспортных артерий города вывозят круглосут...
Новости партнеров