Смоленская подпольщица из рода Шереметевых

Страшный удар, обрушившийся откуда-то сверху, швырнул Антонину Александровну на землю. Холодная тяжесть придавила к асфальту, оставив единственную возможность крикнуть и позватьна помощь.

И снова, как бывало не раз, судьба ей улыбнулась. Рядом никого не было, но ее крик услышал с балкона сосед Владимир и успел вытащить пожилую женщину из-под груды заледенелого снега,
скатившейся в дождливую оттепель с крыши «хрущевки».

А вот у графа Шереметева гуляли...

Было время, были и праздники. Но времена проходят, и традиции забываются. Остаются только подернутые желтоватой дымкой лет фотографии в старых семейных альбомах. Антонина Александровна нечасто переворачивает страницы прожитых лет. Для меня сделала исключение. Вот он, тот единственный снимок с узорчатой кромкой, на котором запечатлен пожилой, молодцеватого вида, мужчина с седыми закрученными вверх усами. Это сам Михаил Николаевич, прямой потомок великого рода графа Шереметева, родной дедушка Антонины Александровны. Да вот и она сама, совсем еще девчонка, на коленях у деда. Довоенное время, дача, в старом добром Подмосковье.
Дед еще помнил, как справляли Новый год в шереметевской усадьбе. Незадолго до праздников доставали из погребов арбузы, срезали сверху «крышечки», делали отверстия в сочной мякоти и вливали туда бутылку красного вина или шампанского. Время от времени повар помешивал содержимое арбуза небольшим половничком. Через два-три дня напиток был готов.
- Дедушка говорил, что вино получалось очень вкусное. И даже советовал выпить перед обедом стаканчик-другой. Я и сама как-то раз на Новый год делала такое вино. Всем понравилось, - делится семейными кулинарными секретами Антонина Александровна. - А еще на Рождество обязательно выставляли на стол два графина с хмельным. В одном - фигурка стеклянного петуха, в другом - черта. Наливали сначала из одного, потом - из другого. Считалось, что перед рождественскими праздниками петух должен побить черта и прогнать прочь нечистую силу.
- Как 2009 год встречать будете?
- Встретим, бутылочку шампанского откроем, приготовим что Бог послал. Главное, здоровья друг другу пожелаем, счастья и долгих лет жизни.

На урановом руднике и с петлей на шее

- У нас не было сил звать на помощь. Мы просто протягивали сквозь решетки руки...
Антонина Александровна до сих пор не может забыть глухое отчаянье, охватившее оставшихся в живых людей. Они понимали: что-то произошло. Это стало ясно еще тогда, когда их заперли в руднике и оставили без конвоя. Немцы и полицаи как будто в воздухе растворились. Так прошел день или два, а может быть, и еще больше. Вдруг появились военные на джипе. Увидели их, развернулись и уехали. Но ненадолго. После этого заточение продолжалось еще около часа. Потом пришли солдаты в незнакомой форме, взорвали мощные решетки. Свобода! Те, кто еще мог ходить, вышли сами. Совсем обессилевших вынесли на руках. Узники лагеря смерти «Ангибель», находившегося недалеко от французского города Вупперталь, добывали урановую руду. Одновременно на них проводили медицинские опыты. Поэтому устоять на ногах мог далеко не каждый.
- На мне изучали, как ведет себя человеческий мозг при удушье, - вспоминает Антонина Александровна. - Все делалось просто - человеку набрасывали на шею петлю из веревки и вешали. После того как подопытный переставал подавать признаки жизни, его снимали, укладывали на стол и подключали аппаратуру. Меня так вешали три раза. После третьего эксперимента снова бросили в рудник... умирать.

Соседка-предатель

Зигзаги человеческой судьбы непредсказуемы. Много лет назад, когда Антонина Александровна только переехала в свое нынешнее жилье на улице Твардовского, она прямо перед подъездом встретила ту самую комсомолку-активистку Л.К., из-за предательства которой попала в фашистский концлагерь. Оказалось, что теперь они соседи по подъездам, советская подпольщица и фашистская прислужница, отсидевшая двадцать лет за измену Родине и освобожденная досрочно за то, что сдала чекистам оставленную в Смоленске фашистскую агентуру. Предателю без разницы, кого предавать. Главное - спасти свою шкуру. А партизанская связная Тоня о себе не думала. Пешком ходила в Буянов Мох, чтобы доставить партизанам лекарства, добытые знакомыми врачом и медсестрой. По доносу одной смолянки немцы потом повесили доктора и его помощницу на кладбище Клинок. Тоня вместе с товарищами подпоила полицаев, охранявших виселицу. Тела патриотов похоронили недалеко от места казни, на Польском кладбище, у костела. До недавнего времени на их могиле стоял православный крест.
Зверски расправились фашисты и с семьей мастера Уткина, жившего на Рачевке, который собирал и ремонтировал для партизан трофейное оружие. Всю «черную работу» опять сделали русские полицаи из местных жителей. Тринадцатилетнюю девочку изнасиловали на глазах у родителей, а бросившегося на нелюдей отца скрутили и зверски избили. Вдоволь натешившись над ребенком, расстреляли всю семью. Ночью подпольщики унесли тела и похоронили возле здания, где теперь расположен детский тубдиспансер.

Как полицай стал... инвалидом войны

- Года два назад прихожу я в областную больницу, - рассказывает Антонина Александровна, - вдруг вижу: Васька, бывший полицай! Сидит в очереди вместе с женой, на прием. Подхожу, спрашиваю его: «Васька, что ты здесь делаешь? Забыл, сколько наших побил да, как всю Рачевку спалил?» Он узнал меня и дал деру! Аж про супругу забыл. Оказывается, за справкой пришел, чтобы машину получить как инвалид войны.
Были в партизанской судьбе Антонины Александровны и другие эпизоды. Например, однажды шла на задание. Маршрут проходил по катынскому лесу, где сейчас находится мемориал расстрелянным польским офицерам. Только Тоня собралась выйти на открытое место и пересечь Витебское шоссе, как на дороге показалась колонна грузовиков. Разведчица отползла назад. Кузовы машин были набиты нашими пленными под охраной полицаев. На людях - окровавленные бинты, нижнее белье... Караван свернул в лес. Позже оттуда донеслись крики, автоматные очереди. Назад грузовики шли пустые, только гоготали и веселились пьяные полицаи... Тоня нашла то место. Обычная картина: трупы, едва присыпанные землей, кровь, стреляные гильзы... Пару лет назад, в одном из походов со школьниками, она показала ребятам, где это произошло. Как повелось в таких случаях, поставили христианский крест. На том все почести и закончились.

Была «первая», стала «седьмая»

Стандартная однокомнатная квартирка на пятом этаже. Расшатанный венский стул. Давно не крашенные дощатые полы. Отсюда никогда не выветрится дух расцвета советской эпохи, когда «работали не ради денег» и «прежде думали о Родине, а потом о себе».
Не один десяток лет Антонина Александровна ютится в этой «единичке» с дочерью и взрослой внучкой. В светлых воспоминаниях осталась большая двухкомнатная квартира в центре города. Когда их дом поставили на капитальный ремонт, жильцов расселили кого куда, пообещав после завершения работ предоставить прежнее жилье. В итоге Цветковым досталась эта однокомнатная «хрущоба». Дом довольно быстро отремонтировали, только вот каким образом квартиры прежних хозяев достались другим, не последним в городе людям, ни в обкоме, ни в облисполкоме им толком объяснить не смогли. Да и не очень-то старались. Не на улицу ведь выкинули.
Городские власти ее не забывали. Время от времени позванивали по квартирному вопросу, сообщали, что Антонина Александровна числится на льготной очереди под номером «один». Двадцать пять лет была первой, а совсем недавно позвонили и радостно сообщили, что она... седьмая!
Бывшая партизанка и подпольщица не жалуется на судьбу. И никаких подачек у властей просить не собирается. Она вообще никогда и ничего ни для себя, ни для своих родных не просила. О пережитом в ту войну рассказывала, но не ради славы, а только для того, чтобы память о тех годах не умерла. До последнего времени ходила со школьниками в походы по местам, где во время оккупации действовало смоленское подполье. На восьмом десятке лет нелегко это давалось, но интерес в детских глазах не позволял дать себе слабину и отказаться. А теперь уже и возраст перевалил за восемьдесят. Да и недавно полученная травма, когда на голову женщины с крыши обрушилась целая снежная лавина, здоровья не добавила. Из-за нее едва-едва передвигается с палочкой по квартире. Какие уж тут походы... Только хочется Антонине Александровне узнать, в чьих должностных инструкциях теперь записана обязанность думать о тех ЛЮДЯХ, которые в военные годы не сломались, не предали свой народ, а израненные, искалеченные дожили до сегодняшних дней. И почему ей нельзя остаток жизни прожить по-человечески, а не в однокомнатной «хрущевке», превращенной в коммуналку на троих? Ей, урожденной Шереметевой и смоленской подпольщице?

От редакции

Мы от всей души поздравляем Антонину Александровну Цветкову и ее семью с наступающим 2009 годом и надеемся, что ее мечта о новой квартире материализуется. Как можно скорее!