Забытый Васильев

Общество
Забытый Васильев
21 мая выдающемуся советскому и российскому писателю Борису Васильеву (1924 – 2013) исполнилось бы 90 лет. Сегодня о Васильеве говорят и пишут, снимают ТВ-программы. Вокруг его имени ажиотаж. Шумиха… 
Он не любил шум. И не удивлялся тому, что его похоронили - еще при жизни.  «В правнуках умирают прадеды, - сказал в одном из интервью писатель. – Я для них уже неживой…».
Откуда в словах Бориса Львовича столько горечи? Разобраться в том вопросе журналисту «РП» помог кандидат филологических наук, автор ряда монографий о творчестве Бориса Васильева Владимир Карнюшин.
-  «…Я люблю тебя, старый Смоленск, ибо ты – колыбель моего детства. Ныне от тебя остались осколки, как от греческих амфор, а еще проще – как от моего детства», - писал  Борис Васильев. Он очень редко бывал в Смоленске. Как Вы считаете, почему? Быть может, изменился менталитет смолян, сама аура нашего города утратила духовность и искренность?
- Мне совершенно не хочется никого обижать, но… Сегодня происходят удивительные вещи! Мы отмечаем 90-летие Васильева шумно, помпезно.  Стоило появиться замечательному человеку, Сергею Александровичу Филатову, президенту Всероссийского фонда социально-экономических и интеллектуальных инициатив, возглавившему общественный оргкомитет по увековечению памяти Бориса Васильева, и Борису  Львовичу отдали почести по полной программе. А так нужно было отмечать дни рождения писателя при жизни! 
Васильеву - 70 лет. Тишина!  75 – никто и не подумал почесаться. 80, 85 лет – ни-че-го! 
Припоминаю, как к 75-летию нашего земляка журналистка одной из смоленских газет взяла у меня интервью. Юбилей прошел, но статья так и не была опубликована. Звоню, спрашиваю: «А где интервью?» - «Выпускающему редактору не нравится творчество Васильева, он зарубил материал!». 
80-летний юбилей Васильева прошел в стенах СмолГУ, и то потому, что я там работал и читал васильевский курс.
- Как же так? Неужели имя Бориса Васильева держали под негласным запретом?
 - Конечно же, нет. Однако ни один из департаментов  области, имеющих прямое отношение к культуре и образованию, не говоря уже о мэрии, не счел своим долгом вспомнить о Борисе Васильевиче. Расскажу еще один интересный факт: при мэре Михаиле Зысманове писателю присвоили звание Почетного гражданина города-героя  Смоленска. Да вот беда, вручить… позабыли!
В 2004 году пришлось взять инициативу в свои руки и напомнить общественности - не пора ли наконец вручить Васильеву знак Почетного гражданина Смоленска? К моей инициативе прислушались. 
С инициативной группой, в составе которой был Иван Ефимович Клименко, мы  отправились в Солнечногорск. Так появился на свет фильм Владимира Мосева «Борис Васильев. Моя война»,  который в прошлом году завоевал приз VI Международного кинофестиваля «Золотой Феникс». Фильм основан практически на архивном материале - съемки проходили, когда Клименко был жив!
Нужно умереть, чтобы о тебе вспомнили и поставили памятник. Разве кому-нибудь пришло в голову порадовать общественным признанием Юрия Бондарева, установив прижизненный бюст?  
Что имеем, не храним.  Потерявши, горько плачем… Таков наш русский менталитет.  
- Скучал ли он по своей малой родине?
- Борис Львович рвался в Смоленск, начиная с 2000 года до самой своей смерти. Но после второго инфаркта он  чувствовал себя очень плохо, ему становилось все хуже и хуже… Мне хотелось помочь ему, привезти в город  детства и юности, но его супруга, Зоря Альбертовна, отговаривала: «Не нужно. Боренька не доедет»…
Последний раз  Васильев был в Смоленске в 1993 году. Об этом писатель упоминает во втором постскриптуме к повести «Летят мои кони». Он пишет, как на «УАЗике» главы администрации Ельнинского района трясся по дороге в Высокое, когда ехал на родину своих предков…         
К великому сожалению, я до сих пор остаюсь единственным исследователем наследия Бориса Васильева. Мне очень хочется, чтобы в Смоленске появился если не центр, то хотя бы инициативная группа людей, которые занимались бы изучением творчества писателя. Не ради славы и денег! Я не говорю о тех, что сразу же  замаячили на горизонте, узнав о президентском гранте. Однажды кто-то из моих знакомых сказал: «А знаешь, когда Борис Васильев умрет, появится 150 человек, которые были с ним знакомы, вместе с ним хлеб ели и водку пили!»
- Ленину тоже бревно помогали толпой тащить. Если посчитать количество помощников, получится, что бревнышко было длиной… в километр!
- Совершенно верно. Борис Львович учил меня: нужно всегда говорить правду, какая бы она горькая ни была. То, что сейчас происходит, страшно… Молчать нельзя!
 Сергей Александрович Филатов отнесся ко мне с недоверием из-за произнесенной мной фразы: «Я единственный исследователь творчества Бориса Васильева в Смоленске»...  Сегодня Филатов  пересмотрел свои взгляды, и представил меня в Центральном доме литераторов на юбилейном вечере памяти Бориса Васильеву как единственного исследователя его творчества… в России. 
Для чего я создавал васильевский музей  в 17-й школе? Чтобы попытаться привлечь внимание общественности, школьников к личности Бориса Васильева.  Музей хорош двумя вещами: посещаемостью и экспонатами. За все время, прошедшее со дня открытия экспозиции, удалось организовать всего три экскурсии. Две из них провел я сам. К сожалению, сейчас руководить работой музея не могу, потому что работаю в средней школе в поселке Кардымово. 
Да, приемный сын Васильева передал Смоленску письменный стол, в Смоленской областной универсальной библиотеке им. А.Т. Твардовского найдут место для этой реликвии… Но это же капля в море, не больше, чем мои старания по созданию школьной экспозиции! Почему бы в кои-то веки не открыть Литературный музей, о котором столько говорят, но ничего не делают?! 
Абсолютно согласен: для установки бюста писателя выбрано  правильное место - он  жил рядом, на ул. Декабристов, д. 267. Но почему бы его не расчистить от «останков» павильона похоронных услуг, от которого остался убогий фундамент? Согласитесь, соседство малоприятное! И уберите как можно дальше от памятного знака Бориса Васильева киоск, торгующий питьевой водой. Бестактно это… Бездуховно.    
- Какие места в Смоленске любил Борис Львович, какие топонимы нашли отражение в его творчестве?
- Произведения Васильева на смоленскую тематику можно разделить на три блока. Первый блок – цикл «Сага об Олексиных». Уникальное произведение, масштабное, эпическое документально-художественное полотно! Я консультировался у известных литературоведов, и они не смогли вспомнить ни одного примера в классической литературе, чтобы на протяжении 150 лет,  с начала XVIII-го («Картежник и бретер, игрок и дуэлянт: Записки прапрадеда») до конца XX века, настолько скрупулезно отслеживалась история рода дворян (речь идет об Алексеевых) на фоне фундаментальных событий, которые происходили в России.  Действие последнего романа «Ровесница века» (старое название - «Вам привет от бабы Леры») происходит в 1973 году.  
Неудивительно, что он взялся за ту тему: весь род Бориса Львовича по материнской линии – это дворяне Алексеевы, которые были связаны с Львом Толстым, Пушкиным и генералом Скобелевым. Кстати, портрет пра-прадеда Васильева, героя войны 1812 года, висит в Эрмитаже.
Второй блок – исторические романы Бориса Васильева о Смоленске.  Непременно прочтите «Вещего Олега» - замечательная вещь! В свое время его категорически воспринял в штыки Виктор Ильин - самый авторитетный российский исследователь древнерусской литературы. Впоследствии я  подарил Виктору Васильевичу томик Бориса Васильева, состоящий  из нескольких романов о Древней Руси. И профессор Ильин изменил свою точку зрения, увидев на страницах этих произведений нюансы, известные лишь узким специалистам. Вы никогда не найдете у Бориса Васильева ни одной исторической ошибки! 
Что мы знаем о Вещем Олеге? Какая-то змея выползает из глазницы черепа коня и кусает Олега, тот умирает. Эпическая смерть!  Но Васильев берет на себя смелость провести расследование, дотошно исследуя архивные источники: во-первых, действие происходит в Средней полосе России. Какая у нас самая ядовитая змея? Гадюка, от укуса которой не умирают, летальный исход наступает редко. Во-вторых, Олег не из крестьян вышел и чуни не носил - на нем были краги. Это ж как надо было змее изощриться, чтобы прокусить толстенную кожу!
Откройте Лаврентьевскую летопись, здесь все написано! Рюрик задался целью поставить Игоря княжить в Киеве, а для этого нанимает Олега. Олег в буквальном смысле пестует Игоря, которого в летописи величали не иначе, как…  змееныш! Так вот какая змея укусила Олега!
Забытый Васильев
 Лучше Бориса Львовича еще никто не сказал: «История – то, что под нами». Цепь из случайностей и их последствий, хитросплетения судеб и взаимоотношений между людьми. 
Мы приучены к вымышленной истории, написанной под диктовку чиновников, которые, дорвавшись до власти, начинают все под себя подминать и изменять, забывая о том, что есть вещи, которые стоят дороже денег. У Васильева на этот счет есть замечательный очерк «Власть и сласть». Если бы каждый чиновник, прежде чем вступить в должность, прочитал этот очерк, поверьте мне, многое бы изменилось! 
Третий блок состоит из четырех произведений: повестей «Летят мои кони» и «Капля за каплей», а также  «И был вечер, и было утро». И, конечно же, «Век необычайный» - расширенный и углубленный вариант автобиографической  повести «Летят мои кони». Все эти произведения, хотя и фабульно не связаны, представляют собой единое целое. «Летят мои кони» - ода Смоленску, городу Добра. «Я не знаю, - говорит Васильев, - что было насыщено добром - улицы, или весь Смоленск, или его жители. Был храм, двери которого были раскрыты нараспашку, сюда приходили все, кому не лень. Потому что никто не спрашивал имени твоего Бога, исповедник был у всех один…» (цитирование неточное, - А.П.). 
Город Страха - антагонист города-Добра, представленный в произведении «Капля за каплей». Это - Смоленск 30-х годов, переживающий время репрессий. Борис Васильев находит леденящие душу эпитеты, описывая  свой родной город, напоминающий огромную мертвецкую, где лежит смердящий труп…    
Не могу не привести один эпитет: «И помойка, запах от которой слышен на весь Смоленск. Помойка в центре двора, помойка в центре города, помойка в центре Вселенной…». Заверните сегодня на какую-нибудь второстепенную улицу в Смоленске. Даже на ту, где он когда-то жил, - улицу Декабристов, ныне Тухачевского. Ничего со временем не меняется! Позвольте привести классический пример. При всем уважениям к пронзительной повести  «А зори здесь тихие», для меня сильнее вещи, чем «Вы чье, старичье?», которая поднимает социальные проблемы времени,  нет. А ведь она была написана в 1980-м году …
Припоминаете эпизод?  Два старика, чтобы не умереть с голоду, собирают бутылки. К ним подъезжает милиционер. Как же так - ветераны, нацепив орденские планки на пиджаки, роются в мусорных урнах?! Непорядок! И он начал проводить со стариками воспитательную работу: «Позорите государство, а оно о вас заботится, пенсию платит!» - «Помирали б мы вместо пенсии», - такой был ответ... 
- Страшнее только «Прах невостребованный»…
- Да! «Прах невостребованный» пронзает до глубин души. Надеюсь, понимаете, почему эта повесть так мало печаталась? К массовому читателю она пришла только в связи с 85-летием Васильева, когда в издательстве «Вагриус» вышел 12-томник произведений Васильева.
Топонимика, нашедшая отражение в творчестве Бориса Львовича, – весь центр Смоленска! Он всегда, даже в своих старых воспоминаниях и в интервью, очень четко ориентировался на местности. Кстати у  Васильева была привычка называть смоленские улицы по старинке - так,  как они назывались в 20-30-х годах. А знаете, почему? Его отец, военный специалист, прекрасно разбирался в картографии.  Когда Борису было 13-14 лет, Васильев-старший брал его с собой в лес, бросал в чаще и уходил. Предварительно заставлял подростка изучать приметы, необходимые для ориентировки, – с какой стороны света деревьев мох растет, куда муравейник своей шапкой клонится… И Боря выбирался из леса. Вот почему он с такой легкостью вышел из своего первого окружения под Красным. 
«И был вечер, и было утро» -  уникальный материал для краеведов! В этом произведении нет места документалистике, оно соткано из легенд. Да и сам писатель этого не отрицает: еще Дмитрий Мережковский в свое время сказал, что  «Самая живучая правда – это легенда». Потому что легенда рассказывает об исторических событиях не так, как принято их освещать в официальных источниках, а как они происходили на самом деле! Легенды – живые слепки исторической правды, которые пересказывают из поколения в поколение…   На мой взгляд, одно из интересных мест в книге – страницы, на которых Борис Львович описывает  территориальное деление Смоленска. У Васильева Смоленск делится на три части: Успенка, Пристенье и Крепость.  Теперь говорят и пишут иначе: Ленинский, Промышленный и Заднепровский
Забытый Васильев

райониы…
 
На страницах его книг фигурируют Гнездовские курганы и  варяжские улицы Смоленска - Верхний и Нижний Волок.
Борис Львовч вспоминает, как в детстве бегал в Чертов ров.   Писатель  называет его печальным, потому что его дворянку - маму вместе с подругой,  второй дочерью Вонлярлярского, привели сюда на расстрел. Дочь Вонлярляского расстреляли, а Елену Николаевну, к счастью, не успели. Ее муж, Лев Александрович  перешел на сторону красных… Малоизвестный исторический факт.
С недавних пор ко мне начали приходить запросы из Дворянских собраний России о Васильеве и его роде. В письмах привели очень интересный факт  – оказывается, жил в Смоленске некто Васильев (у него была сложная, двойная фамилия, которая писалась через дефис). Он застрелился после завершения процесса над Тухачевским. Вполне возможно, что это был родственник Бориса Львовича. 
Жаль, что Васильев не прожил еще лет пять, потому что в конце своего жизненного  пути начал рассказывать о таких вещах, о которых молчал всю жизнь. В «Капле за каплей» есть эпизод: мальчик просыпается среди ночи и видит, что мама и папа сидят напротив буржуйки и бросают в огонь фотографии.  Он с ужасом наблюдает, какая красота гибнет в пламени: женщины в роскошных платьях, статные мужчины в офицерской форме…Мальчик понял, что родители уничтожают свое прошлое. Ему приказали закрыть рот на замок, и Борис Львович молчал… до последнего дня. 
Раскройте «Были и небыли» на любой странице – здесь нашел отражение весь Смоленск XIX века!  Знаете, где стояли  дома дворян Алексеевых?  Первый  дом - на улице Кадетской (ныне - Маршала Жукова),  которая раньше шла по Коммунистической улице и заворачивала к Авраамиеву монастырю. Здесь, около Крепостной стены, находились дома дворян и купцов. Когда семья разрослась, и им пришлось забирать детей из села Высокое Ельнинского района, они купили дом, который находился на углу Кирочной и Ильинской (пересечение ул. Ленина и ул. Октябрьской революции). 
- Каким человеком был Борис Львович?
- Я познакомился с Борисом Васильевым в 1999 году благодаря художнику, поэту и барду Александру Макаренкову. Саша сказал, куда ехать.
Недолго думая, сел в электричку и повез диссертацию на одобрение Бориса Львовича. У меня много автографов Васильева, но этот  наиболее дорог: «Вы меня обрадовали и очень огорчили в своей работе, потому что я пока еще очень скептически отношусь к своему творчеству» (цитирую неточно).  И это писал человек, который к тому времени был уже известен во всем мире!
- Легко ли с ним было общаться?
- В общении Борис Львович был непростым человеком, поскольку  обладал энциклопедическими знаниями. Он очень хорошо умел разбираться в людях и сразу  видел,  поверхностный человек, или нет. 
Я онемел, когда впервые увидел Васильева. У меня в прямом смысле слова  отнялись ноги! При встрече у любого человека возникает нормальная реакция – он должен понравиться собеседнику. Вот и мне захотел понравиться Васильеву, и на второй минуте разговора я ощутил  необыкновенную легкость и спокойствие… Говорил с ним на родном языке, который называется простота, и Борис Львович не давил меня своим интеллектом…
Запомнилась одна из его фраз: «Я никогда не собирался быть писателям, мне всегда хотелось быть историком, и я всю жизнь стремился к этому». С людьми такого интеллектуального склада просто страшно общаться! А мне с Васильевым было легко говорить.  Скорей всего, потому, что он был моим любимым писателем. Героем моего романа! Борис Васильевич знал себе цену – должна же быть субординация, не со всеми же лобызаться.
Жаль, что мне не так часто был у Васильева, как  хотелось бы. До 2005-го ездил к нему постоянно, даже получалось два раза в год. А потом дел стало больше, и я стал приезжать реже. Но все равно старался выбираться раз в год.
В конце жизни  Борис Львович подарил мне самый главный подарок,  заполучить который я и не надеялся вовсе - автограф: «Моему земляку  и другу на долгую память». Васильев назвал меня... другом! Только и осталось, что ущипнуть себя, чтобы проснуться. 
Борис Львович очень любил малышню. А  своих детей у них с Зорей не было. Зато к нему приезжали друзья с детьми и внуками. Вот и я осмелился   познакомить всю свою мелюзгу с выдающимся писателем. 
Он был… всемирным дедом! Добрее его человека я не знал. 
…А больше всех я боялся Зорю Альбертовну. Она держала всех в ежовых рукавицах. И не только нас, но и… Бориса Львовича! Он называл ее «начштаба». Юная Зоря Альбертовна Поляк и есть Искра Полякова во плоти.
Мне за многое стыдно сейчас. Особенно за первые литературные исследования. Тоже руку набивал, но у меня первые блины были комом, а Борис Васильев вошел в мировую литературу с первой своей повестью, которую написал после сорока лет, - «А зори здесь тихие».  Так стартовать опасно! Впоследствии нужно же ни на йоту не снизить градус, каждое произведение должно быть лучше предыдущего. Невыполнимая задача. А Борис Львович доказал обратное…
….Как бы не было трудно, я не отчаиваюсь: Васильев на всю жизнь «зарядил» меня двумя нравственными аксиомами. Первая аксиома – вера в добро, вторая - человек никогда и ничего не должен бояться, единственное, что он обязан сделать - всегда идти до конца. Сегодня таких людей принято  называть безбашенными. Васильев таким и был. В 1954 году его вызвали в политотдел и сказали: «Либо ты завтра выступишь с докладом о врачах-убийцах (разумеется, евреях), либо пишешь рапорт об отставке. Твоя жена – еврейка». Васильев написал рапорт, прекрасно зная о том, что уйти из армии раньше времени в то время было… равносильно расстрелу! Борис Львович лишил себя всего – регалий, пенсии. Места под «солнцем». Ради Зори...   
 В 90-х годах чете Васильевых было нечего есть. Они с Зорей выжили в Солнечногорске только благодаря тому, что копались на грядках…
 Борис Львович всегда умел взять себя в руки. Но он не смог справиться с собой, тогда, когда Зори не стало. Вот она, истинная лебединая верность и настоящая  любовь длиной в 67 лет…
Мало кто знает, но человек, которому прочили звание Нобелевского лауреата, жил на зарплату супруги.  Зоря Альбертовна редактировала знаменитую телепрограмму «От всей души», которую вела Валентина Леонтьева. Первым читателем произведений, выходивших из-под пера  Бориса Львовича, была Зоря. И все интервью журналистов выправляла она же...  
…Осенью 1943 года Борис Васильев встретил свою будущую жену Зорю Альбертовну Поляк. Драматичный эпизод в начале их совместного пути стал, по словам писателя, эпиграфом ко всей последующей жизни: «…Я уже набрал букетик, когда вдруг увидел минную растяжку. Проследил глазами и заметил мину, к которой она вела. И понял, что меня занесло на не разминированный участок обороны. Осторожно развернулся к юной жене, а она оказалась передо мною. Лицом к лицу.
– Мины.
– Я знаю. Боялась кричать, чтобы ты не бросился ко мне. Сейчас мы осторожно поменяемся местами, и ты пойдешь за мной. Шаг в шаг.
– Первым пойду я. Я знаю, как и куда смотреть.
– Нет, ты пойдешь за мной. Я вижу лучше тебя.
Говорили мы почему-то очень тихо, но лейтенант Васильева говорила так, что спорить было бессмысленно. И мы пошли. Шаг в шаг. И – вышли. С той поры я часто попадал на минные поля… 
Вот уже более шести десятков лет я иду по минному полю нашей жизни за Зориной спиной. И я – счастлив. Я безмерно счастлив, потому что иду за своей любовью. Шаг в шаг».
- Мне кажется, что если бы Вы провели на улицах  Смоленска опрос на тему, кто такой Васильев, то наверняка разочаровались бы!
- Когда в Смоленске проходила торжественная церемония открытия  бюста писателя, я стоял в толпе. Подошла стайка студентов. Слышу, спрашивают друг у друга: «А кто это такой, Васильев?» - «А ты музыку послушай. Раз военная, значит, поэт какой-то!». Они даже не ассоциируют Бориса Васильева со штампами, закрепившимся в сознании…
Не хочу хвастаться, но я принимал активное участие в работе над мемориальной доской Васильеву, которую поручили скульптору Петру Фишману. Петр Аронович постоянно консультировался со мной, по малейшей необходимости выдергивал с дачи. Спорили по поводу формы очков, изменяли выражение лица… Самое главное, сошлись на мысли, что надпись на доске «Я люблю тебя, старый Смоленск!» нелепа. Совершенно ни о чем! Подумали и решили - нужно написать «А зори здесь тихие». Прочитаешь, и... словно о камешек споткнешься: сразу память срабатывает!  
Знаете, чего не хватает бюсту Бориса Васильева?  Смотришь: вроде он, Васильев. Всем хорош, пригож и похож. Не хватает лишь… пары лебедей. Застрелите меня, но если бы сбоку два бронзовых лебедя друг за другом взмывали бы ввысь, у людей сразу же возникала бы ассоциация с ранящей душу повестью Васильева «Не стреляйте белых лебедей». Лебеди – это же воплощение  его любви и верности к  Зоре… Он же самый лиричный, романтичный и сентиментальный писатель нашего времени! Таких больше нет и, боюсь, не будет! 







Загрузка комментариев...
Читайте также
вчера, 22:59
Студентка Верхнеднепровского технологического техникума Свет...
вчера, 22:26
19 марта будут "обезвожены" 12 улиц Сафонова, об э...
вчера, 22:09
Страшная авария случилась сегодня, в 18.15, на 437 километре...
вчера, 23:33
41-летний житель Смоленска, имеющий инвалидность, долгое вре...
Новости партнеров

Опрос

Какой самый безрассудный поступок вы совершали ради своей второй половины?


   Ответили: 98