Чистилище «Тесноты»

Фильм «Теснота» 26-летнего дебютанта из Нальчика Кантемира Балагова, представленный на 70-м Каннском кинофестивале в программе «Особый взгляд», получил приз Международной федерации кинопрессы (FIPRESCI). Немаловажно, что художественным руководителем проекта выступил Александр Сокуров, а в качестве оператора - смолянин Артем Емельянов.  

«Особый взгляд» - вторая по значимости после основного конкурса программа Каннского кинофестиваля, призер которой получает поддержку во французском прокате. Кстати, в 2011 году специальную премию «Особого взгляда» получила «Елена» российского режиссера Андрея Звягинцева.

3 августа «Теснота» Балагова вышла в российский прокат, однако в Смоленске эту арт - хаусную ленту показать на большом экране прокатчики не решились даже в мультиплексах. Многослойность смысловых пластов попкорновую кассу не сделает, поэтому у смолян одна надежда на Интернет – лишь в сетевом пространстве они смогут познакомиться с операторским мастерством своего земляка, еще одного дебютанта Канн Артема Емельянова.

Действие «Тесноты» происходит в Кабардино-Балкарии. Нальчик, 1998 год. В центре повествования - местная еврейская семья. Кантемир Балагов на скрывает, что в основу сценария фильма (сценарист Антон Яруш) легла история о похищении жениха и невесты бандитами, которую он слышал от отца. За жизни юноши и девушки нечестивцы требуют огромный выкуп, и семейству приходится продать бизнес и обратиться за помощью к еврейской диаспоре… Помощи оно не находит. Чужая беда – не твоя, не болит.

Проникнуться «Теснотой» стоит, и дело вовсе не в национальном вопросе, которого в картине, по сути, не так уж и много. Здесь идет речь об удушье внутрисемейных укладов, патриархальной замшелости взглядов, тоскливой рутине ритуалов и обязательств, опутывающих человека и лишающих его свободы и права на собственный выбор. Неважно, еврейская это семья или кабардинская. Выживание кланами – единственный способ существования в цивилизованно – нецивилизованном мире.

Впрочем, выбранное для фильма название режиссер объясняет именно так: теснота давит человека, «когда он заполнен собой, когда в душе не хватает места для другого близкого тебе существа». С другой стороны, теснота - это «чрезмерная эмоциональная и физическая близость: в семье, на одном пятачке земли ты повсюду натыкаешься на других людей с их мнением, правилами, законами, тебе не хватает воздуха, свободы».

Жить нужно правильно, - так, как прописано в ортодоксальных талмудах, сознательно забыв о ежедневном глотке свежего воздуха, необходимого для счастливой жизни. Человеческая свобода воспринимается как эгоизм, черствость и бессердечие, подменяемая бессмысленной жертвенностью и лицемерием. Ссора или бунт в этом мире невозможны, родиться девочкой – большое несчастье. Как и влюбиться в чужака…

Лишенная родительской любви еврейская бунтарка Илана (великолепная работа Дарьи Жовнер) не сходит с первого плана. Она и есть олицетворение протеста, невозможности попытки выйти за тесные границы условностей (занимается несвойственной для девушки работой – ремонтом автомашин в мастерской отца, не вылезает из растянутых джемперов и бесформенных джинсов). Ее судьба трагична и безрадостна. Как и сама атмосфера фильма - тягостная, документально-сконцентрированная. Она физически давит на плечи, слепит безысходностью и тоской. Серый, забетонированный и замусоренный Нальчик 1998 года поражает нарочито подчеркнутой операторской работой социально-мистической инфернальностью. Если это не сам ад, то наверняка его преддверие, чистилище! Узкие улочки, выщербленный асфальт, пустые глазницы ослепших глаз домов. Ржавые «корыта на колесах», опустошенные скучной и скудной на радости жизни люди, тоскливое существование которых нарушают разве что всполохи дискотек в сумраке семейных соБЫТий. Их убогий быт прописан до мелочей – камера выхватывает узкие коридоры и засаленные обои замусоренных людьми и людскими эмоциями тесных до визуальной клаустрофобии комнатушек.

«Я старался сделать так, чтобы у зрителя абсолютно все вызывало это ощущение тесноты: свет, звук, монтаж, чтобы внутри кадра было тесно», - говорит Балагов.

Воздуха пейзажной натуры в фильме практически нет. Есть ощущение томительного удушья перед грозой, которое нагнетается с помощью видеозаписей расправ чеченских головорезов над русскими солдатами. Их смотрят молодые и вечно пьяные кабардинцы. Военная хроника, встроенная в «Тесноту», ужасает. Кантемир Балагов сознательно включает эти страшные кадры, где восемнадцатилетним мальчикам перерезают глотки и бросают тела в ямы, заполненные собачьими трупами. Он всего лишь хочет напомнить зрителю. каким был Нальчик его детства (режиссер родился в 1991 году), и еще раз подчеркнуть, что не все кабардинцы (герои «Тесноты» обсуждают военную хронику) хотели резать русских. Многие думали иначе!..

Режиссер преследует еще одну цель: его «Теснота» - предчувствие, предсказание нового грядущего ужаса. В 2005 году исламские боевики атакуют Нальчик… После этих не менее кровавых событий многие кабардинцы были категорически против того, чтобы их дети принимали ислам. Не были исключением и родные Балагова.

Выдохшиеся родители, их погруженные в скорбное бесчувствие уставшие бунтовать дети. И неважно, русские это или евреи, сопротивляющиеся ассимиляции в мусульманском мире. Разность менталитетов - русского, кавказского, еврейского – очевидна. Однако в общем и целом «Теснота» - это выстраданный дебютантами образ глубоко и безнадежно провинциальной России, задыхающейся в бедности, запутавшейся в лабиринте, из которого трудно найти выход. Разве что бросить все – любовь, бизнес, корни - и искать спасение на стороне.