«Большой» Тодоровского

Культура

В российский прокат вышел фильм Валерия Тодоровского «Большой».
Признаюсь честно: с трепетом ждала сагу о балете, воплощенную на экране одним из выдающихся режиссеров современности. История «Большого» позиционировалась как предельно правдивая, рассказанная от первых лиц. Еще бы! Тодоровский максимально попытался приблизить зрителя к сцене, дабы тот увидел не воздушный полет пачек в потоках театрального эфира, а свежую кровь, пропитавшую шелк пуантов. Режиссер так и не нашел актрис, которые владеют техникой балета, и отдал главные роли Юлии Ольшанской и Карины Курниковой  профессиональным балеринам – Маргарите Симоновой  – приме Варшавского театра оперы и балета,  и Анне Исаевой.
Смелый шаг! Небезынтересный эксперимент!

Что уж говорить о затмевающей всех актеров и статистов «Большого» блистательной игре Алисы Фрейндлих, выступившей в роли престарелого куратора юных балерин Галины Белецкой, страдающей рассеянным склерозом.

Прототипом героини Фрейндлих стала звезда российского балета Марина Семенова (1908 – 2010) до последних дней своей жизни преподавала в театре, забывала фамилии своих учениц и называла их именами танцовщиц, бравших у нее уроки лет тридцать назад. Для нее было важно другое – не лица, а натянутые струны спин, крепость позвоночников – флейт, поворот головы, изящество монолога рук и сила хитросплетения жил на ногах балерин, с нечеловеческим упорством карабкающихся на Олимп мирового балета.

Она готова взять штурмом Кремль ради талантливой девочки из провинции с «большим прыжком». Что такое этот «большой прыжок», Белецкая знает не понаслышке. Легендарная Галина, в свое время пленившая Пабло Пикассо и таинственный «серый костюм» из Кремля, однажды на спор перемахнула пропасть, разделяющую крыши домов. И теперь героиня Фрейндлих готова протянуть руку помощи юной дикарке из забытого Богом Шахтинска, чего бы ей, измученной старческим склерозом, это не стоило.

Все сцены с Алисой Фрейндлих лишены вымысла. Дальше на правде можно смело поставить точку. К сожалению, история шахтинской Золушки Юлии Ольшанской отдает слащавой приторностью полуправды и являет собой очередной режиссерский миф, отражающий лишь общее представление о чудовищных нравах, царящих на сцене Большого. И не только нравах, но и заоблачных ставках в валюте, обеспечивающих будущее примадонн. Чтобы доминировать здесь, нужно быть конкурентоспособным в финансовом плане, где вакансии талантам, перебивающимся с хлеба на воду, не предусмотрены.

В обществе, перечеркнувшем понятие социальных лифтов, гениальной провинциалке из «мухосранска» нет места под солнцем, и быть не может. И даже сама возможность попасть в кордебалет (считай, массовку) Большого для нее большая удача, выход в открытый космос! Единственный возможный социальный лифт – призрак удачного замужества или твердая рука спонсора, исчезающая после того, как жестокая гонка со временем проиграна, и балерину списывают в утиль.

История танцовщиков и танцовщиц Большого – это не трогательный танец белого лебедя – Одетты. Это – кислота, изуродовавшая лицо знаменитого российского артиста балета, солиста и художественного руководителя Большого театра Сергея Филина. Не хотел уходить – его жестоко «ушли». Это – самоубийство, имевшее место быть еще в советское время звезды Мариинки Юрия Соловьева. Это – забвение, беспробудное пьянство и нищета после ухода на пенсию в 35 лет…

Таковы безжалостные, беспощадные реалии Большого российского балета.

Только надев розовые очки, можно уверовать в то, что талантливая дочка олигарха и никому не известная нищая, но гениальная Ольха имеют в театре равные шансы стать примой. Поверить, что эти девочки вообще могли подружиться (провинциальная гопница и нежная роза, выросшая на мраморе элитного коттеджа в Москве!) и пьяными на спор вращать фуэте – кто кого перекрутит, невозможно. Нетрудно предположить, что в случае утечки информации об этой эксцентричной выходке дочка олигарха осталась бы в Академии, а Золушка отправилась бы мести, как ей и суждено судьбой, улицы в родной Шахтинск.

Вывод один, и он закономерен. Валерий Тодоровский создает очередной призрачный киномиф, придумывая прелестную социальную сказку о торжестве правды, которая непременно понравится зрителям.

Более того, режиссера мало занимает психофизика, психосоматика высокого искусства балета. Да, это правда: ученицы Белецкой работают на станках, как шахтеры в забое. Балет – настоящий спорт высоких достижений, уродующий щиколотки и выкручивающий суставы, где не столь важна красота, сколько сила и выносливость.

Но полное безразличие героинь к работе над образом, заботящихся лишь о параметрах груди и бедер, а также о возможной утрате девственности при растяжках, просто шокирует! Искусство уходит на второй план, нивелируется и лишается главного – души. Одухотворенности завораживающей красоты и мистики.

Кстати, о мистике. Что бы не говорили о «Черном лебеде» Даррена Аронофски, он дает фору Тодоровскому. Арнофски в завуалированной символами форме препарирует психологию балета, подталкивая зрителя к очевидной мысли: истинное искусство анормально, патологично по своей природе, оно подталкивает человека к саморазрушению, выжигает его творческую натуру изнутри. Его мейнстримовский «Черный лебедь», завернутый в простыню арт-хауса, - настоящее наглядное пособие для изучения душевных расстройств. Безжалостное препарирование терпящего крушение (или взлет?) внутреннего мира балерины Нины Сойерс (Натали Портман) и чудовищно-прекрасных метаморфоз, перекрашивающих белые перья ее невинной натуры в черный цвет порока, является безусловным достоинством картины.

Наблюдать за трагическим полетом «Черного лебедя» - все равно, что в замочную скважину подглядывать за раздевающейся прелестной девушкой. О, сколько пикантностей можно увидеть, следуя за хрупкой Портман по бесконечным темным коридорам театра и грязным подворотням, в которые та ныряет, словно в омут! Главное – не отстать, не потерять из поля зрения прямую, как струнку спину бегущей к триумфу примы, ее угловатые плечики и эти изуродованные внутренними противоречиями лопатки, из которых по мере погружения в роль начинают пробиваться, прорастать черные крылья неизбежной, запрограммированной смерти.

Но разве можно сравнивать по вкусу воздушное пирожное и бифштекс, пропитанный кровью? «Черный лебедь» - красиво, с точки зрения Большой психиатрии, снятый хореографический этюд, символизирующий собой перерождение, переход в качественно новое состояние, граничащее с психическим расстройством, которое требует от героини Натали Портман выплеска аккумулированной «черной» энергетики в творческий акт.

Изящно сработанная китайская шкатулочка, из которой режиссер последовательно достает сначала известную всем и каждому историю «Лебединого озера», которая вскоре превращается в историю лебединой песни юной балерины, не перенесшей губительного раздвоения личности и последующего ее распада. В трогательный и наивный танец истекающего кровью белого лебедя, вынашивающего в себе чудовище.

Несмотря на схожесть сценариев «Черного лебедя» и «Большого» (вражда-дружба двух начинающих балерин, сражающихся за первенство, покровительство и любовь творческого руководителя и постановщика), напомню: в случае с Тодоровским зритель наблюдает лишенную мистики и утонченного психологизма, но, вместе с тем, запредельно сказочную историю девочки Юли-Ольхи, которой очень повезло – вопреки ее маргинальным наклонностям. Благо защитили и поддержали непутевую девчонку госпожа Белецкая и всемирно известный стареющий танцовщик – француз из Америки (его играет балетная знаменитость Николя Ле Риш), поразивший юную Ольху в детстве на сцене Большого в образе Щелкунчика.

Их связывают трогательные отношения – ас балета танцевал всю жизнь, покоряя поклонников большими прыжками, не зная, что посвятил первый танец стоявшей за кулисами маленькой девочке. Своей русской Мари, у которой он отобрал метлу и вытолкнул на сцену…

А она взяла и прыгнула высоко, повторив подвиг легендарной Белецкой и распрощавшись с глухой провинцией, в сказочную страну мирового балета.

Большой прыжок был у многих талантливых – особенно тех, кто живет в провинции и физически задавлен ее душной глухоманью. Красивые сказки о Золушках обоего пола снимают и пишут не для нас, большей частью, живущих в реализовавшихся наяву страшных плодах фантазии братьев Гримм и сказаниях Гофмана – Гауфа. Но, измордованные суровой действительностью, мы наивно, по-детски стремимся поверить, что «хоть где-то все по-честному».

А зря. Москва по-прежнему слезам не верит, а современные режиссеры продолжают припудривать и маскировать язвы на выжженном кислотой лице Сергея Филина, в 2013 году ставшего жертвой междоусобных войн на сцене русского балета.        


Автор: Анастасия Петракова







Загрузка комментариев...
Читайте также
55 минут назад
сегодня, 20:16
Он обратился к медикам еще 18 марта, сообщает региональное У...
сегодня, 19:44
По итогам двух этапов конкурсного отбора было представлено д...
сегодня, 19:09
По словам очевидцев, инцидент имел место на рейсе Вязьма – К...
Новости партнеров