Фоторепортаж
Видео
На Смоленщине найдено еще одно место, которое могло бы стать центром туризма
«Мама, мама, я помню руки твои...» Какой советский школьник не учил наизусть этих строк? «Молодую гвардию» знали назубок не для «галочки», а для того, чтобы через много лет, уже во взрослой жизни, возвратиться к страницам легендарного романа. У создателя «Разгрома» и «Молодой гвардии» - Александра Фадеева - была непростая судьба: взлеты и падения, творческие подъемы и кризисы… Водоворот политических событий привел к трагической развязке – в мае 56-го Фадеев застрелился.
В декабре 1960 года «Рабочий путь» опубликовал статью, в которой рассказывал о малоизвестных страницах жизни писателя, связанных со Смоленщиной. Ведь приезжал Фадеев в деревню Сумароково Сафоновского района не раз – и поохотиться, и в гости – к Марии и Игорю Голубевым. И даже с новой школой помог – выхлопотал у высшего начальства субсидии на строительство…
Часть первая. Сумароково
Игорь Голубев был библиотекарем колхоза «Путь Ленина» Издешковского района. Сейчас нет ни района, ни колхоза, ни библиотеки, ни самого Голубева… И деревни тоже скоро не будет. Добраться до нее непросто – ни одного указателя. И спросить про Сумароково было не у кого – по заросшим полям парами гуляли только аисты. Два одиноких дачных домика по одну сторону дороги и несколько по другую – вот и вся деревня. О том, что здесь гостил Фадеев, местные жители слышали только краем уха, но здание школы, которое почти заросло лесом, показали.
Четыре стены из красного кирпича навевали только скуку смертную. Вскоре воображение разыгралось, и показалось, что сильный ветер доносит не только шелест ветра, но и звонкий детский смех, стук мела о доску, хлопанье крышек парт… Стряхнув с себя оцепенение, я отправилась осматривать развалины школы, которую помогал строить известный советский классик. Ее закрыли еще в советское время, поэтому обнаружить удалось немногое: кровать с грязным матрасом, белую тумбочку, наподобие больничной и кострище возле стены. Что за «энтузиаст» жил под открытым небом в развалинах бывшей школы, установить так и не удалось. На сохранившихся стенах – химические формулы и наскальная живопись сумароковских «романтиков»: «Надейся на лучшее, жди худшего».
«Село имело две школы, церковь, больницу на 25 коек с родильным отделением, в которой работал и мой отец. Понимаете, деревня имела культуру уклада жизни и культуру духовную, которую несли люди. Сегодня культурный слой сметен, как пепел. Бездуховность, я в этом убежден, страшнее нищеты.
Тогда Сумароково было полно жизни. Я работал в нем учителем, у меня классы были по 35 человек, а по 20 – считались маленькими. Сегодня мы представляем ту деревню забитой, нищей, убогой. Но ведь церковно-приходские школы были в каждом селе. Каждый мог научиться читать и писать. так же – и земские больницы. Моя жена работала акушеркой и по 500 родов за год принимала. За год в одной сельской больничке!».
(«Рабочий путь» от 29 июня 1991 года. Т. Щепетова «Оглянись в печали и любви»)
Найти дом Голубевых, в котором гостил Фадеев, оказалось ой как непросто. Из-за зарослей бурьяна виднелся только кусочек крыши. Внезапно проснулся страх: до ближайших людей - с километр, а впереди – только трава в человеческий рост. Так уж и заблудиться нетрудно. К счастью, нашлась стежка-дорожка, ведущая на крутой берег Днепра.
- Дом Игоря Сергеевича построен его отцом, врачом Сумароковской больницы. Он погиб в застенках гестапо в 1942 году, - рассказала мне днем раньше научный сотрудник Сафоновского историко-краеведческого музея Лариса Алференкова. – Дом стоял в очень живописном месте – на берегу Днепра, был окружен фруктовым садом и березовыми аллеями.
Сад и аллеи за много лет превратились в лес. Правда, к дому еще можно подойти – кто-то постарался, обкосил траву. А вот Днепр здесь совсем не гоголевский, который «редкая птица перелетит», а такой, где и воробью по колено будет. Здесь Александр Фадеев удил рыбу, варил уху, сидел у костра… Говорят, что во время отдыха он был неразлучен со своей записной книжкой - и даже здесь, в Сумарокове, не переставал работать над своим последним романом «Черная металлургия», который ему не суждено было закончить. Скорее всего, картина просыпающегося леса была записана именно на Смоленщине: «… чудесные березы с высыпавшими мелкими, необыкновенно изящного рисунка воздушными листочками, липа в надутых, вот-вот готовы лопнуть почках, а там очередь уже только за дубом. В сырости сумеречного леса так и накатывают волны этого, еще детского заката влажных листков и почек, среди которых гудят и путаются запоздавшие ко сну шмели»… «Черная металлургия» закончилась самоубийством писателя.
«Фадеев никогда не приезжал в Сумароково один. С ним всегда были или члены его семьи, или друзья, такие же страстные охотники, как и он сам. В одном из своих писем Голубеву Александр Александрович писал:
«… пусть не пугается Ваша симпатичная жена. Мы нагрянем со своими продуктами и, конечно, у нас будут собственные женские кадры, чтобы готовить нам. В общем нам нужен сеновал, да чудесное общество Ваше и Вашей семьи».
Но вернемся к действительности. Дом Голубевых сохранился лучше, чем школа: есть крыша, скрипят на ржавых петлях двери, кое-где целы стекла в окнах, а со стен еще свисают лохмотья обоев… Последними обитателями дома, видимо, были птицы – на криво висящей кормушке свито гнездо. Детская рука цветным мелом почему-то вывела на стене изображение горбатого верблюда. А ведь этот дом, доживающий свои последние дни, мог бы стать туристическим объектом!
Книги – личные подарки писателя - есть и в некоторых школах Издешковского района. Есть они и в колхозной библиотеке, которой заведует Игорь Сергеевич Голубев. По вечерам собираются колхозники, и часто разговор заходит о Фадееве».
(«Рабочий путь» от 13 декабря 1960 года. А. Свиридов «Фотографии рассказывают»)
Куда подевалась переписка Голубева и Фадеева, фотографии, книги писателя с личным автографом? Достались по наследству внукам или же были сожжены в деревенской печи предприимчивыми селянами? Но были же такие томики и в библиотеках других школ Издешковского района, Крюковского строительного училища, которого давно уже нет… Аромат безвозвратно ушедшего времени вскружил мне голову. Безвозвратно ли?
Звонок в администрацию сельского поселения практически ничего не дал – удалось узнать, что в Сумарокове фактически проживают 15 человек, а вот за информацией о книгах отправили к библиотекарю Богдановщины Оксане Егоровой. Дальнейшие события напоминали сказку про репку. Оксана Васильевна про подарочную фадеевскую библиотечку ничего не слышала, но обещала спросить у своей соседки, которая недавно переехала в Богдановщину из Сумарокова. Анна Ивановна Владимирова была там учительницей, но Фадеева не помнила. Зато отправила к Александру Романову, бывшему директору Сумароковской школы, который был знаком с писателем лично. Колесо истории наконец-то завертелось…
Часть вторая. Беленино.
Друг Голубева - Александр Прохорович Романов сейчас живет в Беленино.
- Фадеева помните?
- Ну а как же! Встречался один раз. На лодке плавали. Потом на берег вышли, растелились, выпили, закусили…
Окуная сафоновскую баранку в кружку с чаем, слушала я его рассказ, развесив уши. Бывший директор вспомнил смешную ситуацию, попавшую в 50-х на страницы газет. Однажды у старушки в Казулине пропал баран. Подозрение, конечно, пало на неизвестного туриста в палатке – кто еще мог позариться на дармовой шашлык? Послали к нему в Сумароково участкового милиционера, который тут же начал обыск. Когда «турист» Фадеев предъявил старшине удостоверение депутата Верховного Совета СССР, у того глаза на лоб полезли.
Александр Прохорович сделал паузу, постучал по столу костяшками пальцев и вдруг спросил:
- Дом Голубева не сгорел?
- Нет.
- Странно, что целый.
К разговору присоединилась его дочь, Татьяна Александровна. Она продолжила дело отца, теперь работает директором школы здесь, в Беленино.
- Помню, Игорь Сергеевич рассказывал, что Фадеев подарил ему ружье, которое висело у него дома, - вспоминала Татьяна Александровна. - Последний раз мы были там лет десять назад, я ведь родилась в Сумарокове.
Игорь Сергеевичь к тому времени уже умер, но была еще жива его жена Мария Егоровна… Она была абсолютно слепая и жаловалась на то, что приходят незнакомые люди в дом, берут, что хотят. Это было страшно. А она ведь медиком была, всех лечила, роды принимала… У Голубевых был только сын – Сережа. Служил военным врачом где-то в Монголии. Там его и убили - политика была замешена…
А потом мы зашли в школу. Крыша еще была цела, а вот окон и полов уже не было. Но отец-то эту школу строил, ей было отдано больше десяти лет! И школа та была шикарная - в классе по 20-30 человек! А теперь… Вот у нас в Беленино в прошлом году было 32 ученика. Пять ушло. Один пришел. Деревни сейчас умрут. Совсем. Поэтому закрытия школ допускать нельзя. Иначе с деревнями будет то, что стало с Сумароковым.
- Учителей у вас много?
- Хватает, 10 человек.
- Молодые есть?
- Есть (улыбается. – прим. автора). Последняя педагогиня пришла работать в 1991 году.
Настало время ставить точку и придумывать концовку. Но какую? О разрухе, об уничтожении деревень, о поломанных судьбах? О будущем сел, которого у них нет? Почти 50 лет назад мой коллега, «рабочепутеец» Свиридов, так закончил свою статью: «Книги Фадеева донесут горячее дыхание нашей великой эпохи и до людей грядущих поколений»…
Читайте нас в Телеграм
Читайте нас в Дзен
